The Lie I've Lived
Шрифт:
– Надо бы все-таки еще над собой поработать, – комментирует Шляпа, будто убила лишь очередную кошку, а не человека. – Мне бы хотелось послушать крик хотя бы на пару секунд дольше.
– Спасибо за помощь. Поражен, что Малфой вообще смог подняться. Ну и хватка же у тебя, Шляпа. Что тебя задержало?
Позволив телу упасть, Шляпа обводит взглядом месиво у своих ног и сгибает руку.
– Я ушла сразу, как только чертова птица забрала Дамблдора! Это тело совсем не рассчитано на скорость. Смой эту гадость. Не хочу, чтобы она впиталось. – Шляпа переводит взгляд на
Когда я и не думаю смеяться над ее словами, она спрашивает:
– Что случилось, ЭйчДжей?
– Дамблдор мертв. Его убил Каркаров.
Замолчавшая Шляпа принимается трясти ладонь голема, глядя, как с нее слетают остатки мозгов Малфоя. Вот и обнаружилось нечто, способное оставить ее безмолвной. Наконец, она заговаривает:
– Кто из нас убьет Петтигрю?
– Гарри, – скулит Питер, – пожалуйста, пощади.
– Нет. Мы не убьем его – по крайней мере, пока. Питер ведь скажет нам, где найти Волдеморта. Затем он очистит имя Блэка. А что случится потом, можно только гадать.
Милосердие нынче в дефиците. Пришло время получить кое-какие ответы.
***
– Не шевелитесь, мистер Поттер, – приказывает мне целитель.
Двор до сих пор не убрали – здесь властвует хаос. Три аврора не пропускают сюда учеников. К тому моменту, когда Скримджер получает, наконец, из Министерства фиал веритасерума для Питера, проходит чересчур много времени. Наверняка кому-то там пришлось получать какое-нибудь дурацкое разрешение.
– Мы теряем время! – рычу я. Прошло сорок пять минут, и терпение по отношению к британскому аврорату у меня уже истончается. Да, Скримждеру можно вроде бы дать послабление – не каждый день ведь узнаешь о том, что Дамблдор умер, Пожиратели Смерти убивают людей, а Лорд Волдеморт, возможно, проводит сейчас ритуал, чтобы получить новое тело.
С другой стороны, у меня сейчас нет желания быть снисходительным.
– Если вы хотите сохранить руку, да еще и чтобы она была работоспособна в ближайшее время, то вы позволите мне закончить лечение.
Кастую подслушку, чтобы быть в курсе беседы авроров с Питером.
– Вы Питер Петтигрю?
– Да.
– Вы Пожиратель Смерти?
– Да.
– Тот-кого-нельзя-называть жив?
Питер улыбается:
– Я не уверен.
Кричу:
– Спросите его, знает ли он, где должен проходить этот долбанный ритуал возрождения!
Мое вмешательство злит Скримджера и его шайку, но он все-таки задает вопрос, в то время как другой аврор снимает мои чары.
Впериваюсь взглядом в целителя:
– Ну всё уже?
– Нет.
Встаю с наколдованного табурета:
– Продолжайте работать. На ходу.
– Немедленно сядьте обратно!
– Слушайте, вы! Я сегодня убил трех Пожирателей. Я чертовски хорошо слышал, что сказали эти ублюдки, и у меня нет желания выслушивать вашу чушь. Вы меня поняли?
Целитель молча следует за мной, когда я иду к аврорам.
– У тебя нет полномочий присутствовать здесь, мальчик. Не заставляй меня тебя
Игнорирую его, обращаясь к Питеру:
– Петтигрю, это ведь ты был в действительности хранителем тайны Поттеров, а не Сириус Блэк?
– Да.
Оборачиваюсь к Скримджеру.
– Вот, он принимал участие в убийстве моих родителей. И в качестве последнего оставшегося в живых представителя, а тем самым главы великого и благородного рода Поттеров, я остаюсь здесь. Он сказал вам, где должен был состояться ритуал?
– Нет, он сопротивляется зелью и отвечает лишь на вопросы, требующие ответа «да» или «нет».
Глядя в лицо Питеру, говорю:
– Похоже, у тебя случайно вдруг проявилось желание выплатить мне долг, грязный предатель.
Презрительно усмехнувшийся Питер насмешливо отвечает:
– Если я скажу тебе, Гарри, ты ведь можешь пострадать. А я не хочу, чтобы это случилось.
– Мистер Скримджер, у вас имеется под рукой легилимент?
– Извини, Поттер, но, не имея распоряжения Визенгамота, я не могу этого сделать без приказа Фаджа.
– Сэр, почему бы в интересах следствия вам и вашим аврорам не прогуляться вон туда на пару минут?
Смерив меня взглядом, глава департамента охраны правопорядка принимает решение:
– Гивенс, ступайте помочь со сдерживанием толпы. Кроули, мы с вами уделим минуту точному опознанию тел. Через пять минут я хочу знать координаты этого места, Поттер.
Отгоняю ошеломленного целителя и пристально смотрю занервничавшему Питеру в глаза:
– У меня лучше получается окклюменция, но ты у нас довольно-таки бесхарактерный, так что то на то и выйдет. Может быть немного больно – ну, или очень больно. Тут зависит от тебя, Хвост.
Он пытается закрыть глаза, но я заклинанием их открываю. Шепчу:
– Легилименс.
Заглянуть в чей-то разум не так просто, как кажется. Опытные маги могут попытаться одурачить вас, сбить с толку или выкинуть прочь. Именно в этом я и хорош. Горькая правда в том, что я и близко не подошел к уровню Дамблдора или даже Снейпа, если речь заходит о проникновении в разум. Когда дуэлянт изучает ментальное искусство, он больше смотрит в глаза противника, чтобы уловить намек на его действия и в то же время замаскировать свои собственные намерения. То есть использует больше пассивную легилименцию.
А я сейчас пытаюсь порыться в его мыслях, как неопытный взломщик, ломающий свой первый сейф.
Я кое-что обнаруживаю. Сначала вижу, как Питер, мужик, похожий на отца Флинта, и сам Флинт идут по тоннелю от Визжащей хижине и выходят у Дракучей Ивы, где их встречают Снейп и Малфой. Рвусь дальше. Вижу, как Питер встречается с Каркаровым и Снейпом на судне – интересно, но слишком давно.
Потом вижу котел, кладбище, большую змею… по имени… Нагини. Над погостом возвышается одряхлевший дом. Вот оно! Хвост сопротивляется мне, когда я ищу имена и место расположения кладбища. Как бульмастиф, вцепляюсь своими ментальными челюстями в это воспоминание и начинаю трясти брылями до тех пор, пока эта мразь не дает мне ответ.