The Мечты. Бес и ребро
Шрифт:
Городок встречал ее деловитой возней – дорожники приступили к мытью улиц, отчего в мир Стешиных запахов проник еще и аромат свежести, немного похожий на дождь, на весну и на все на свете хорошее. А это добавляло уверенности, что все идет так, как надо, ведь иначе утра ее не радовали бы, как не радовали годами прежде.
До последней пары недель, когда все шло и-де-аль-но.
Она вернулась к работе и вот уже третий день являлась в театр без опозданий. Жильцов такому повороту событий надивиться не мог, поскольку пунктуальность никогда не была Стешиным коньком. В остальном же ничего не изменилось, если
На набережной группка пенсионеров с палками в руках занималась скандинавской ходьбой. Чем не повод улыбнуться? Она и улыбалась, захлопывая машину перед зданием театра и поднимаясь по ступенькам ко входу.
Потом работала, весьма оживленно, даже с огоньком, а после обеда в планы входила пошивочная мастерская, где зачем-то потребовалась дополнительная примерка. Об этом ей сообщили еще с утра, и теперь она прикидывала, как быстро удастся улизнуть домой.
До-мой.
Домой!
Шевеление воздуха в зале от открытой двери вряд ли могло предвещать беду. Тем не менее, пахнуло сквозняком. Стеша, стоявшая на сцене, не реагировала, продолжая говорить со «Стеллой», но, когда Жильцов остановил репетицию взмахом руки, все же повернула голову.
Возле главрежа торчала директорская секретарша и с нескрываемым любопытством разглядывала ее. Настолько навязчиво, что Стефании захотелось бы надеть капюшон на голову, будь он у нее.
– Адамова, живо к Юхимовичу! – проговорил Аркаша.
– Вызывает?
– Срочно! И пусть потрудится дать весомое объяснение, почему прерывает.
– Мне? – хохотнула Стешка.
– Ну тебя же видеть хотят.
– Тина, передайте, что я сейчас подойду! – прозвучало довольно звонко, и Стеша разве что не вприпрыжку удалилась со сцены, а еще через десять минут входила в директорскую приемную и толкала дверь в святая святых.
Юхимович стоял, напряженно сунув руки в карманы брюк у графина с водой. В кресле напротив его директорского, спиной ко входу, сидел посетитель. Оба на звук открываемой двери обернулись. Посетителя Стеша не знала, да и разглядеть не успела, едва Юхимович, будто бы сдувшись, как воздушный шар, без приветствия выдал:
– Стефания Яновна, с вами хотят поговорить. Вот… из органов вами интересуются… подполковник Трофимцев Валерий Николаевич…
Стеша медленно кивнула, пытаясь осознать полученную информацию о том, что кто-то там… ею интересуется… и откуда! А потом перевела взгляд с растерянного Юхимовича, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, на этого… который подполковник. Тот поднялся, приветствуя даму, и с самым серьезным видом кивнул.
– Добрый день, Стефания Яновна.
– Здравствуйте… и… и в чем же интерес?.. Автограф попросить? – широко улыбнулась она.
– Я, пожалуй, оставлю вас! – оживился директор театра, сообразив под пристальным взглядом Трофимцева, что он тут лишний. И когда за ним тихонько затворилась дверь,
Трофимцев проводил хозяина кабинета взглядом и потом только воззрился на Адамову. Некоторое время молча изучал ее, прежде чем промолвить суровым, но человеческим голосом:
– Да вы проходите, присаживайтесь, Стефания Яновна. В ногах правды нет, как говорят, а мне именно правда и нужна. Да и в ваших интересах ничего не скрывать.
– Спасибо за разрешение, - ответила Стеша, сделала несколько шагов по кабинету и уселась на маленьком диванчике в углу, после чего еще раз глянула на подполковника, на котором вовсе не было никаких опознавательных знаков, что он именно подполковник, а не разыгрывает из себя бог весть что, и немного кокетливо проворковала: - А почему у меня дурацкое ощущение, что вы пришли меня арестовывать?
– Пока я пришел побеседовать, - не поддаваясь на ее тон, уточнил представитель доблестных органов. – Побеседовать о Панкратове Олеге Станиславовиче. Вам такой известен?
Стеша на мгновение зависла, пытаясь сообразить, какое отношение Олег может иметь к правоохранителям. Вроде бы, у него была какая-то финансовая проверка последнее время, но чтоб вот прямо полиция за него взялась? Бред.
Наконец она утвердительно кивнула, решив, что ломаться определенно будет излишним, и проговорила:
– Да, известен. Генеральный директор «ББ». Простите, «Б-Банка».
– И как хорошо он вам известен?
– Достаточно, чтобы утверждать, что его любимый цвет для галстуков – зеленый, а завтраки он предпочитает плотные. Мы встречались больше года. Несколько недель назад расстались. Могу я полюбопытствовать, чем вызван ваш интерес, товарищ подполковник?
Вместо ответа Стефания получила новый вопрос:
– Почему вы расстались?
– Не сошлись характерами, ожидания не совпали с реальностью, разлюбили... Вам какая причина больше нравится? Олег Станиславович женат, вы должны быть в курсе.
Подполковник долго рассматривал Стешу тяжелым взглядом, будто хотел припечатать к дивану, на котором она сидела. И потом так же тяжеловесно, медленно проговорил:
– Я бы посоветовал вам, Стефания Яновна, самой определить причину. И определить ее точно. От этого будет очень многое зависеть в нашей дальнейшей с вами беседе.
На последнем слове, Трофимцев сделал ударение.
Она сама словно бы почувствовала этот удар, и ей еще сильнее захотелось спрятаться, спрятать каждую свою эмоцию и каждое прорывавшееся наружу чувство. Или даже предчувствие. Странное, не поддающееся логике и контролю предчувствие чего-то непоправимого. Адамова медленно перевела дыхание, отмечая, что в горле пересохло. И проговорила, тщательно удерживая свой голос от истерических ноток:
– Я ушла к другому мужчине. Вернее, на тот момент... на тот момент я ушла, потому что не люблю Панкратова, но так вышло, что к другому... может быть, вы все-таки скажете мне, что случилось? Это немного... давит. Неизвестность.
– О том, что случилось, твердят во всех новостях. Вы же пытаетесь меня убедить, что не знаете. Это недальновидно, Стефания Яновна.
– Но я действительно не знаю... У нас нет телевизора, газеты я не читаю, а в интернете дальше Инстаграма не бываю – у меня нет на это времени. Что произошло?