The Мечты. Весна по соседству
Шрифт:
У Женьки от ужаса округлились глаза, и она сунулась было к соседской двери, но оказалась ухвачена за пальто госпожой Пищик, заоравшей ей в лицо:
– Сдурела? Они и тебя сметут, а ты беременная! Тут, говорю, будь! Я через минуту приду!
Женя всхлипнула, послушно кивнула и не нашла ничего лучшего, чем снова ретироваться под лестницу.
– Вот беда с вами, с молодыми! – всплеснула руками Антонина Васильевна и помчалась в соседней подъезд, в надежде, что бузотер Василий нынче в адеквате и придет на помощь олигархическим, прости господи, силам в лице
– Да ты что ж делаешь! Ты ж его убьешь! В тюрьму захотел?!
От знакомого почти с самого детства Кларкиного баса, в котором сейчас угадывались непривычные истеричные ноты, у Жени в душе похолодело. Она вздрогнула, и сама не поняла, как оказалась в логове Бухановых. Не иначе кто-то в спину толкнул. Но остановиться уже не могла, ноги сами понесли ее на побоище, где ее глазам с расширившимися зрачками открылась следующая картина.
Изрядно потрепанный Моджеевский, всклокоченный и с рассеченной губой, за шиворот держал Бухана над раковиной, прямо под краном с раскрытой водой. Рядом с ним голосила Клара, пытавшаяся отбить супруга и одновременно рыдающая на тему того, что он в жизни на нее руки до этого не поднимал и, мол, кто же знал!
– Успокоился? – рыкнул Роман, встряхнув Бухана. Тот что-то нечленораздельно пробубнил и дернулся в его руках, но хватке Моджеевского можно было только позавидовать.
– Ну Роман Романович, он так больше не будет! – пуще прежнего зарыдала Кларка, до которой, похоже, все же дошло, что за лицо тут за нее вступило в бой. – А я от него уйду! Прямо сегодня уйду, Роман Романович! Жека! – она переключилась на вошедшую соседку. – Ну пусть он его отпустит, а!
Окинув взглядом всех присутствующих, Женя сделала глубокий вдох, в который уж раз удержала себя от накатывавшей паники и спросила Романа:
– Полицию вызвать? Или скорую?
– Какую полицию? Какую полицию?! Сами разберемся! – заверещала Буханова, но Роман уже ее не замечал. Смотрел на бледную Женю и точно так же делал глубокие вдохи.
– Я сейчас Филиппыча наберу, - наконец выговорил он, пристально вглядываясь в Женины черты. Бухан под руками трепыхнулся и попытался что-то прорычать, за что получил от Клары кулаком по спине. Если эта женщина дралась, значит, в медицинской помощи не нуждалась.
– Он же его прибьет! – вновь завыла она, непонятно кого имея в виду.
– Прибьет – уволю нахрен! – рявкнул Моджеевский. – Жень, иди домой, ладно? Я сейчас поднимусь к тебе.
В любое другое время она, конечно, его не послушалась бы. Но беременность диктовала свои условия, которые сейчас не устраивали Женьку, однако выбирать не приходилось. Поэтому она молча развернулась и потопала наверх, в этот момент ненавидя всё на свете. Соседей, адюльтеры, котиков, придурашенных олигархов, которых тянет быть ближе к народу, и собственные надежды на тихий вечер под пледом с чашкой чая в руках.
В квартире, которая в этот момент совсем не представлялась ей крепостью, потому что фиг тут от кого скроешься, вместо вошедших в привычку
Но до лета еще далеко, тут хоть бы с текущим днем разобраться. Ужасным мартовским днем!
Женя стояла у окна и имела возможность наблюдать, как через двор несется Ромин прораб к их подъезду. И судя по выражению его свирепой морды, сейчас грядет второй акт Мерлезонского балета. Одна надежда, что Моджеевский на этот раз будет в роли рефери, а не главным действующим лицом, потому как лицо ему уже подрихтовали. Но Бухан ведь и правда никогда никого раньше не бил. Тихий был, спокойный, безобидный алкоголик. Нажрется и спит. А вот чего с человеком ревность делает...
Потом в подъезде было шумно, даже через два этажа и закрытую дверь все прекрасно слышалось. Матерились мужики, рыдала Клара. Баба Тоня, притащившая Василия, призывала к дисциплине, порядку и все-таки позвать участкового, чтоб неповадно было.
И черт его знает, чем закончилось там все это дело, но спустя совсем непродолжительное по часам, но бесконечное по ощущениям время в ее квартире раздался звонок, а на пороге ожидаемо и вместе с тем почти неожиданно показался Роман Романович, бизнесмен, меценат и псих ненормальный – помятый и побитый, но отнюдь не побежденный.
– Можно? – охрипшим, грубоватым голосом спросил он, кивнув ей за спину.
– Какого черта ты туда полез? – возмутилась Женя, отходя в сторону. – Тебе приключений в жизни не хватает?
– А если б он ее прибил? – удивился Ромка, глянув на нее с улыбкой и проходя в прихожую. Принялся разуваться, но вот оторвать от нее взгляда – не мог.
– А если б он тебя прибил?
– Ну все же нормально, чего ты? – пальто он тоже стащил и примостил на вешалку. А потом оказался с ней совсем лицом к лицу. – Меня не так легко извести.
– Где ты видишь нормальное? – буркнула Женя и решительно велела: – Иди умывайся, потом разукрашу тебя йодом.
– Он же щиплет!
– Потерпишь!
– Класс, - хохотнул Роман Романович и двинулся в направлении, в котором, помнилось, располагалась ванная. Помнилось ему правильно. А когда он глянул на себя в зеркало, так и вовсе ошалел от счастья. Тут тянет на продолжение больничного! Не идти же на работу в таком виде!
Умывание прошло с легким шипением – притрагиваться к лицу было больно. Но впереди ждала заслуженная награда – его сейчас Женька будет лечить. Потому, закрыв кран и вытерев руки о найденное на полотенцесушителе полотенце, он вышел обратно в коридор и отправился на поиски хозяйки квартиры.