Тиберий
Шрифт:
Когда столь счастливо разрешилась судьба повара, гости дружно зааплодировали его искусству, обращая свои похвалы, естественно, Цестию Галлу. Правда, Тит Цезоний шепнул на ухо соседу, что это старый трюк, и тот понимающе кивнул в ответ. Но, поскольку принцепс благосклонно встретил разыгранную театральную сценку, они тоже изобразили удивление и восторг. По знаку довольного господина повар незаметно удалился, и начался новый этап трапезы.
— Советую вам, дорогие гости, обратить внимание на сладость соловьиных языков! — воззвал умудренный
Самая симпатичная служанка птичкой порхнула к столу, схватила птичку, которая уже не могла порхать, и поднесла господину. Он отделил упомянутый орган и отправил его в рот, где тот сразу сгинул.
— Блеск! — причмокнув, воскликнул эстет.
— У тебя, Цестий, даже голос обрел особую музыкальность от такого кушанья! — заметил Пизон.
— Естественно, — подтвердил Тиберий, — я читал у греков, будто есть варварские племена, воины которых съедают сердца самых храбрых из поверженных врагов, чтобы позаимствовать их смелость.
— Что же тогда взять с нас, если мы пожираем свиней, да баранов? — изумился Пизон.
— Так, облагородимся, друзья, этими пташками сказочного сада, — призвал хозяин.
— Ты про служаночек? — игриво уточнил Тит Цезоний.
— Думаешь, Тит, такие пташки помогут тебе запеть соловьем? — удивился Помпоний Флакк. — Скорее они заставят тебя зарычать зверем!
Когда затих недружный хохот, Цезоний мечтательным тоном произнес:
— Ах, друзья, знали бы вы, какие нежные птички с ангельскими голосами ждут меня дома! Я скучаю по ним эротической тоской… Видели бы вы их, щупали бы их, имели бы, тогда бы вы поняли меня!
— Пощупать — это хорошо! — подхватил Цестий.
— По его знаку к нему легкой поступью подбежала белокурая красотка с кудрявыми локонами и изящно присела у господского ложа. Хозяин отбросил надкусанный окорочок фазана и, возложив руку на голову девушки, вытер жирные пальцы о ее волосы, затем взял длинную прядь и почистил ею вспотевшее бедро у самого паха.
— Как видите, дорогие гости, хорошенькие девушки нужны не только для грубых удовольствий! — наставительно произнес он. — А моя девочка, как вы могли заметить, первый сорт. Ее волосы выросли на этой самой прелестной головке, а не на какой-нибудь дикарке в далекой Германии, откуда снабжают заемной красотой наших светских матрон.
В доказательство он сильно дернул искрящуюся в сиянии светильников прядь. Служанка сначала закусила губу, но, стерпев боль, мучительно улыбнулась, преданно глядя в глаза хозяина.
— Слишком ярко они блестят, не крашеные ли? — засомневался Цезоний.
— Ах так! Ты не веришь в натуральность моих продуктов! Проверь же сам, посмотри корни, поскобли ножом! — воскликнул Цестий и толкнул рабыню к Цезонию.
Тот грозно вооружился острым лезвием и велел служанке положить голову на его ложе, как на плаху. Однако, когда она послушно наклонилась, Цезоний задрал ей подол и сзади погрузил проницательный взгляд в ее незащищенный тайник.
— Этот номер не пройдет! — хохотнув,
— Ты примитивно мыслишь, Галл! — осадил его Цезоний. — Не знаешь современных методов!
С этими словами он запустил два пальца в мишень, только что простреленную его глазами. Рабыня взвизгнула и высоко подпрыгнула, оправляя подол, но тут же виновато потупилась, сожалея о своей несдержанности. А исследователь поднес поблескивающие влагой пальцы к своему лицу и, слегка запрокинув голову, с видом опытного дегустатора повел носом.
— Запах и консистенция этой пробы свидетельствуют о том, что перед нами истинная блондинка! — глубокомысленно изрек просвещенный ценитель прекрасного.
— Не понимаю, в чем суть такой пробы, — хмуро сказал Цестий, недовольный, что хватают его рабыню.
— Да в том, что я получил удовольствие! И вас заодно повеселил!
— Позвольте-ка, я проверю ее старым надежным способом, — вмешался Пизон.
— Ну, не здесь же! — возмутился Цестий. — Для этого у меня есть специально оборудованное поле боя с мягкими перинами и рогатыми длинночленистыми сатирами по углам лож.
— Сатиры не понадобятся, тут будет всего лишь один сарказм, — успокоил его Пизон.
— Скажи, презренная, — обратился он к рабыне, — ты часто любила при луне?
— О да, луна пробуждает в моей душе прилив чувств.
— Дуреха, она у тебя называется не душой. Но речь не о том. Ответь, из чего, по-твоему, сделана луна?
— Из сыра, господин?
— Блондинка! — хором воскликнули все мужчины, будучи в полном восторге.
Служанка, опустив голову, убежала из зала, радуясь, что так легко отделалась от этой великосветской компании.
— Ты многому нас научил, любезнейший Галл, — признался Корнелий Косс, — однако в свою очередь поведаю тебе, что Цетег, например, использует рабынь для гигиенических процедур в туалете.
— Как изысканно! — восхищенно воскликнул его сосед по ложу.
— Я слышал об этом, — заметил Пизон. — Говорят еще, что рабыня стимулирует ему процесс мочеиспускания.
— Чрезвычайно интересно! Она использует для этого руки? — заинтересованно уточнил молодой повеса с нижнего ложа.
— Смею предположить, что у нее аппетитные пухленькие губки! — воскликнул Цезоний и даже причмокнул, предвкушая сладость нарисованного им самим образа.
— Нет, она дает ему специальный отвар из трав, — хмуро объяснил Пизон, — и вообще, она старуха.
— Какое разочарование! Груб ты, Пизон. Твоя личность заканчивается на брюхе: ты лишь пьяница и чревоугодник.
— А ты, Приск, конченый развратник.
— Многократно конченый развратник! — со смехом поправил его один из сотрапезников.
— Да хоть бы и так, все равно он плохо кончит, если не свернет с этой дорожки.
— Дорогие гости, мы рано перешли к конечной теме! — призвал публику к порядку хозяин. — Нам еще предстоит десерт.