Тигр под елку
Шрифт:
Это было что-то странное: ощущение, что меня… Не трахают даже, не имеют. И уж тем более — не любят. А дерут. Как животное.
И, если в самом начале я испугалась такого напора, бешеного совершенно, нереального, куда сильнее, чем в нашу первую ночь, а ведь мне тогда казалось, что Тигр был очень жестким, то буквально через минуту дикий ритм, тяжелое дыхание, властный взгляд парня, который он не отрывал от моего перепуганного лица, каким-то образом переключили меня на совершенно другой настрой.
Натертая промежность с каждым движением давала
Я, оказывается, совсем не против боли…
И совсем не против подчинения…
Ничего себе, новости…
Но боже, до чего сладко! До чего остро!
Тигр держал меня крепко за бедра и ритмично, жестко насаживал на себя с такой скоростью, что зубы непроизвольно стучали, а сердце заходилось в диком волнении.
Он что-то со мной делал такое, своими руками, взглядом, членом, что-то, что я не могла объяснить. Да и потом тоже не находила для этого слов.
Тигр оскалился, глядя в мое безумное лицо, провел пальцами по губам:
— Оближи, киса. Язычком. Ну!
Я высунула язык и поймала им жесткие подушечки пальцев.
Тигр тут же глубже сунул мне их в рот, заставив давиться и кашлять.
— Ох-уеть, — в два приема прорычал он, двигая в моем рту пальцами в такт толчкам члена, — держись, киса, я тебя заебу же…
А то, что сейчас происходило, как называлось?
Это была последняя моя мысль.
Тигр резко прижал меня к себе, уткнул лицом в плечо, и дальше я могла только несдержанно и утробно выть в ответ на ускорившиеся движения в себе. Он меня словно на волнах качал! Девятый гребаный вал! Когда сразу за ним — смерть! Много-много сладкой смерти!
В какой момент я умудрилась в этом шквале безумном кончить, я так и не поняла. Просто вырубило свет, а затем я пришла в себя уже после бури.
Мягко покачиваясь на волнах…
Тигр расслабленно и довольно гладил меня по спине, легко поднимая и опуская по скользкому от нашей общей влаги члену.
И это было сладко. Это было почти, как в раю…
11
— А ты с Тигром теперь, да? И как он в постели? Говорят, монстр, — девчонка, живущая в соседней комнате в общаге, встретила меня у нашей двери, когда я утром, пошатываясь на несводящихся ногах, доползла-таки до своего этажа, проклиная по пути отсутствие лифта, собственной выносливости и границ приличия у моего парня, только ближе к пяти решившего, что на сегодня секса хватит.
Мы поспали буквально два часа, потом эта невыносимая машина проснулся, снова затребовал секса, после умотал на пробежку… Терминатор сумасшедший. А потом довез меня до общаги, потому что сегодня были важные пары, а на мне — ни одной не пропахшей безудержным развратом вещи.
После пар он собирался опять меня забрать, и теперь все внутри одновременно нудно болело, требуя небольшого отдыха и сладко ныло, призывая наплевать на физиологию
Правда, конкретно сейчас я хотела только добраться до своей норки и залечь туда в спячку.
Пофиг на пары, вот реально…
По лестнице поднималась, страдая и стеная, и праздные вопросы мне сейчас вообще были не в тему.
— Иди нафиг, — от души послала я любопытную девчонку, повернулась к двери, удивленно подняла брови, обнаружив рядом с порогом корзину, наполненную фруктами и ягодами. В шикарном продуктовом наборе угадывались даже очертания фирменных коробочек со вкусненькими пирожными, которые я видела когда-то через витрину самой дорогой в нашем городе кондитерской.
— Это чего? — удивленно моргнула я.
— Не знаю… — соседка, привычно проглотив мое хамство, пожала плечами, — может, забыл кто? Давай заберем?
Я покосилась на нее неодобрительно.
Просто так заберем, значит?
Какая интересная!
И как легко на чужое лапу готова наложить!
Воровство в общаге процветало, к сожалению.
И по мелочи: стырить со стола в общей кухне забытую там пачку печенья или конфет — вообще нефиг делать. А если ты в шкафчике пачку с чаем или кофе оставишь, типа, чтоб не таскать каждый раз из комнаты, то с ними сто процентов можно будет попрощаться. Народ в общаге жил простой: что не приколочено, значит общее.
И по крупному тоже таскали, если не уследишь. У меня, еще в первую неделю после заселения сперли шикарный дорогой лифчик!
Блин, я до сих пор злилась, когда вспоминала!
И, главное, дверь-то оставила открытой всего на пять минут! Побежала внезапно в туалет…
А за это время кто-то в комнату зашел и сдернул висящее на стуле бельишко… Твари. Ничего святого. Я на этот лифон из интимисими копила месяц.
И вот теперь я со все возрастающим подозрением осматривала соседку, гадая, а не она ли мой красный чудесный лифчик подрезала? Ну, а что? Раз так легко на чужое зарится?
Надо бы зайти в комнату к ней, поискать…
Но сил на это не было, промежность, основательно натертая моим бешеным Тигриком, требовала к себе внимания, и потому я, ничего не сказав, просто потянула открытку, приколотую на самом видном месте на ручке корзинки.
«Василисе».
О, как!
— Это — наше! — сурово рявкнула я и продемонстрировала открыточку, — не тяни лапы свои! И вообще… Какой у тебя размер груди?
Соседка, порядком сбледнув с лица, скоренько свалила к себе.
А я, проводив ее задумчиво-мстительным взглядом, открыла дверь и, с натугой оторвав от пола корзину с фруктами (не поскупился кто-то, килограмм пять там точно было), завалилась в комнату.
Васька уже не спала, сидела, печально уставившись на свой телефон, моргала красными воспаленными глазами.
— Ты чего? — спросила я, вместо приветствия, водрузив корзину на стол.
— Что это? Тигр тебе подарил? — вопросом на вопрос ответила Васька, но я покачала головой.
— Нет, это тебе.