Тигр скал
Шрифт:
Когда наконец все шестеро оказались вместе, Михаил сказал:
— Ну вот, там и поставим палатку,— и указал рукой.— Поспим сегодня по-человечески, как подобает победителям, а?
«Палатку?» — проследив за движением его руки, с удивлением подумали товарищи. Ничего похожего на площадку не было видно.
— Где ты видишь место для палатки?
— Да вон же! — снова указал он рукой.
Это был крутой щебнистый склон...
Старший говорил что-то не то. На этот раз Старший ошибался. Все молчали в недоуменном смущении и глядели на него.
Михаил
— Черт, примерещилось!..
«Примерещилось... Раз уж Михаилу примерещилось...»
— Тебе необходимо отдохнуть,— проговорил Михо.— Скорее поешь и — спать. Ты переутомился.
В быстро сгущавшейся темноте разровняли площадку. Вскоре палатка была готова. Все забрались в нее. Раскрыли спальные мешки. Проглотили по куску мяса с хлебом и улеглись. Чтобы готовить ужин, нужны были силы и время, а у них не было ни того, ни другого.
Сейчас главное было — сон и отдых. Особенно нуждался в этом Михаил.
И вдруг, совершенно неожиданно для всех, в палатке зазвучало тихое пение:
О Лиле, о великое светило...Запел Михаил, но каждый из них с полным правом мог петь этот древний гимн солнцу, ведь все они находились в его владениях, куда не ступала нога человека. Быть может, именно здесь, в этих диких скалах, охотник Беткил оказал помощь роженице Дали, быть может, именно здесь, на этой скале, Дали творила суд и расправу над изменником? Может, здесь и Чорла был наказан?..
Товарищи подхватили запев, стройное многоголосие зазвучало в ночи. Постепенно набирая силу, величественная мелодия поплыла над ледниками и фирновыми полями, над гордыми исполинами Кавкасиони.
ПОБЕДА
Но спускаемся мы с покоренных вершин,
Что же делать, и боги спускались на землю.
В. Высоцкий
Восемь часов. По совету Бекну я направился на Гвалдири. Там я облюбовал раскидистый куст и удобно устроился под ним, чтобы наблюдать за вершиной.
До подачи сигнала времени немало, но я уже в нетерпении и глаз не спускаю с Ушбы. На Восточной стене мне мерещатся люди. Они копошатся, словно мурашки, и медленно продвигаются кверху. Первым идет Михаил. Вбивает крюк, пропускает веревку и спускает ее вниз, товарищам, которые попеременно — то Шалико, то Джокиа, то Михо, то Джумбер, то Гиви — принимают ее. Они все время сменяют друг друга, то один идет первым, то другой, чтобы сберечь силы для решающего момента...
Вдруг я заметил, что дорога к аэропорту заполнилась машинами. Машины въехали и на покосы. Вот один грузовик прогрохотал совсем близко от моего куста. Прогрохотал и, затормозив, остановился. Вся Местиа узнала про то, что ребята будут сигналить в девять часов. Вскоре поднялся невообразимый шум, суета. Женщины, дети, старые, молодые — все собрались здесь, и взгляды всех устремлены на
В какой-то момент все смолкло, и в полной тишине слышались лишь стрекот кузнечиков да журчание ручья. В воздухе стоял густой аромат скошенных трав. Звезды уже зажглись и, словно впервые созерцая мир, удивленно хлопали ресницами.
До назначенного срока оставалось минут десять, когда над Чатини вспыхнула белаяракета. Ребята не должны были находиться там, но кто об этом думал,— раздались бурные аплодисменты. И снова ожидание. Люди тихо переговаривались, высказывали предположения: на каком участке сейчас альпинисты, где загорится ракета — на середине стены, в нижней ее части или вон там вот, где она переходит в отвесный предвершинный гребень... Этот последний вариант представлялся маловероятным, потому что весь маршрут предполагалось пройти в десять дней и достигнуть за неделю предвершинного гребня казалось нереальным.
Но ровно в девять произошло невероятное: четыре белые ракеты, четыре вестницы победы, вспыхнули на самой вершине Ушбы! Не на середине стены и даже не на предвершинном гребне — на самой вершине!
Никогда не забыть мне рева восторженной толпы и грома аплодисментов. Иные из местийцев, более предусмотрительные, захватили с собой провизию и тут же на траве расстелили скатерти, разложили еду и подняли тост в честь героев-победителей, потом грянуло «Лилео»... Застолье было кратким — люди быстро поднялись, разошлись по машинам и двинулись в обратный путь — по домам. Перекидываясь приветствиями, шутками, с веселым смехом отъезжали, уезжали, исчезали в темноте...
Я тоже покинул свой наблюдательный пост и направился домой — счастливый, чуточку оглушенный.
«КОГДА Я ВЕРНУСЬ ИЗ ИТАЛИИ...»
...Смерти много не нужно — один лишь зевок...
Сванская поговорка
Вечерние сумерки опустились на проспект.
Пока еще спят неоновые лампионы, фонари, лампочки...
Город не спит. Везде полно народу. Нарядно одетые девушки, щеголеватые молодые люди — кто на свидание, кто просто пройтись по проспекту, себя показать да на других посмотреть. Искрятся, играют глаза, звучит звонкий смех — молодежь не любит серьезности, и вечер — время веселья и развлечений.
Мы с Михаилом тоже вышли на Руставели. Идем молча, не спеша, слившись с ритмом вечернего проспекта. Михаил, в чешских спортивных ботинках на рифленой подошве (тогда они имелись у очень немногих спортсменов), шагает легко, упруго, пружинисто. И одеждой, и походкой он выделяется среди всех.
Мне радостно идти рядом с ним — я люблю моего брата и горжусь им. Иные встречные, поравнявшись с нами, смотрят на него, оборачиваются, может, узнают его. И я, молодой парнишка, при этом с гордостью думаю: «Видите, это Тигр скал гуляет по Руставели!..»