Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
Шрифт:
— Не надо денег, ведь я вела себя своевольно… — О-Маю упорно отказывалась, но нельзя же было отпускать ее с пустыми руками.
— Если в течение пяти лет будешь хорошо вести хозяйство, может быть, я еще передумаю, а до тех пор домой не являйся, мы с матерью тебя не прощаем, поняла?
Отец все же настоял, чтобы дочь взяла деньги.
— Все исполню, — горячо отозвалась О-Маю.
На триста золотых рё О-Маю открыла в Фукагава, в квартале Куроэтё, маленький магазин. Галантерейную лавку. Для занавески над входом они выбрали столь дорогой сердцу Матакити клетчатый узор, и на черных квадратиках белым
Опускаем здесь рассказ о треволнениях О-Маю, с головой окунувшейся в новую жизнь, радость же Матакити была безграничной.
— Я ведь не из тех, кому нравится безобразничать. Один рос — ни родителей, ни братьев, с самого детства никто мне не помогал выйти в люди. А с тобой и я человеком стал!
По-взрослому выбривший лоб Матакити с большим воодушевлением ходил вместе с О-Маю учиться ремеслу купца в квартал Хондзё Аиои, к торговцу такими же галантерейными товарами (это тайно устроил Дзюэмон). А когда открылся их собственный магазин, Матакити с усердием взялся за работу.
На витрине были разложены гребни, шпильки, заколки, бумажные шнуры для волос и бумага для их изготовления, помада, пудра, а также мешочки для туалетной бумаги и табака, кошельки и всевозможные чехольчики.
Магазин стоял как раз на пути паломников в храм бога Хатимана в Томиока, да и слухи про О-Маю и Матакити распространились по всему городу, поэтому от покупательниц не было отбоя, к ним приходили по мосту Эйтайбаси даже с другого берега реки.
Матакити был счастлив. Мигом усвоивший суть купеческого ремесла, он оставлял в магазине О-Маю, а сам, взвалив на плечи товар, отправлялся торговать вразнос по всем увеселительным заведениям Фукагава. Так и шло у них дело.
Наступило лето. В Фукагава, где повсюду если не река, так иная вода, запела по болотам птичка куина.
Первого числа 6-го месяца по старому календарю принято было совершать поклонение священной горе Фудзи, [59] а потому еще накануне по всему городу Эдо разлилось праздничное оживление.
В квартале Фукагава, к западу от храма бога Хатимана, есть маленькая копия горы Фудзи, сложенная из скальных глыб, а у ее подножия — алтарь, посвященный божеству вулкана Асама. [60] В тот день толпы людей пришли сюда на поклонение.
59
В столице Эдо существовал культ горы Фудзи, поклонение которой в виде символического восхождения на миниатюрную гору-копию совершали во многих храмах.
60
Действующий вулкан Асама на границе префектуры Нагано и Гумма связывался в сознании эдосцев с огнем. Поклонение храму Асама, совпадавшее по времени с поклонением горе Фудзи, было одним из ритуалов отвращения пожара в доме. Как амулет против огня паломники покупали соломенную змею (божество воды).
По поручению О-Маю, Матакити тоже отправился в храм бога Хатимана за соломенной змеей, каких там продавали паломникам. Выполнив поручение, Матакити вышел на улицу перед храмовыми воротами, — и тут глаза его
Осенью прошлого года этот самурай пришпилил кинжалом к перилам обе руки вора-коротышки Сэна, а теперь он как ни в чем не бывало проталкивался сквозь толпу — Матакити его узнал.
В то же мгновение Матакити объял странный трепет, словно сигнал к действию.
Похоже, этот самурай часто бывал в храме Хатимана в Томиока. Может быть, в своем клане он был известным самураем… Но у Матакити не было времени размышлять об этом — повинуясь инстинкту, он пошел за самураем. Немного не дойдя до собственного дома, где в лавке ждала его О-Маю, он углубился в переулок, обогнал самурая и задворками квартала Хамагуритё кинулся к мосту Эйтайбаси. Соломенную змею он где-то обронил, бегом добежал до самой середины моста Эйтайбаси и там уже стал поджидать самурая. Наконец тот показался.
Матакити пошел ему навстречу, мурлыча какую-то песенку, чтобы скрыть сковавшее все тело напряжение.
Мост был запружен толпами паломников к горе Фудзи. Сделав вид, что он с трудом разминулся с самураем, Матакити мастерски вытащил у него кошелек и тут же затрепетал каждой жилочкой от радостного возбуждения, рожденного опасностью. Самурай ничего не заметил.
Матакити, затаив дыхание, дошел спокойно до конца моста и сразу бросился бежать. Нарочно выбрав кружной путь, он из квартала Сагатё вышел на дорогу, огибавшую столичную усадьбу князя Такэкоси, достал кошелек, с ухмылкой взглянул на него и выбросил без всякого сожаления в реку.
Чисто я сработал! Даже у Коротышки Сэна ничего не вышло с этим самураем, а меня он и пальцем не тронул.
Радость победы опьянила Матакити.
Да, но так нельзя вернуться домой! Надо купить новую змею, а то О-Маю рассердится…
В приподнятом настроении Матакити обогнул усадьбу Такэкоси, повернул направо и — обомлел от страха. Там стоял стражник городской управы Нагаи Ёгоро. Похоже, он не был на службе — без алебарды, в простом хлопчатобумажном кимоно, — однако глаза стражника Нагаи цепко следили за Матакити.
А тот как стоял, так и рухнул на колени.
В лучах заходящего летнего солнца с реки доносился надсадный скрип лодочных весел. Торговец подслащенной питьевой водой с недоумением взглянул на двоих мужчин и прошел мимо.
— Я все видел, — сказал Ёгоро. — Ты ведь должен был понимать, что будет, если снова попадешься.
У Матакити защипало в горле, да так больно, что он ни слова не мог вымолвить.
— Мы с твоей женой занимаемся у одного учителя фехтования. Хоть она и женщина, я ее уважаю… А ты разве забыл, что обещал О-Маю?
Спустя час после этого разговора Матакити пришел домой с соломенной змеей и принялся нескладно оправдываться за свое опоздание:
— Мне голову напекло, плохо стало. Пришлось немного полежать в чайной возле храма Хатимана. Так голова болит! Так болит, О-Маю!
Он попросил сильно встревоженную О-Маю расстелить постель и с головой укрылся одеялом, хотя стояла страшная жара. Обливаясь потом, он лежал без малейшего движения.
Зайдя в лавку и закрыв за собой боковую дверцу, Нагаи Ёгоро обратился к О-Маю: