Тихая жена

Харрисон А. С. А.

О чем это можно больше не беспокоиться? Джоди пытается припомнить. Вертится же где-то неуловимо, словно обрывок мелодии. А перед внутренним взором – сам доктор Рубен, в белом халате, слегка сутулый, изо рта высыпаются слова. «Результаты анализов». Вот по какому поводу он звонил. У Тодда отрицательные анализы. Сообщение с того света. Тодд умер здоровым, не заразив никого из своих женщин. Одной проблемой меньше.

Слава богу, медсестра ушла, оставив Джоди в покое. Ей необходимо закрыть глаза и подумать о визите Гарри Ле Грута – он приходил после обеда с новостями.

– Итак. Вы возвращаетесь к нам, – сказал он, сев на край кровать. От него пахло внешним миром – табаком, свежим воздухом, мокрой шерстью – щеки румяные, волосы блестят, как серебряное руно. Гарри рассказал, что ему позвонила Стефани, которая узнала обо всем от Клары, пытавшейся

предупредить Тодда. – Клара думала, что с Тоддом все в порядке. Наверное, не видела газету, и ты, похоже, тоже ничего не сказала. – Судя по его виду, Гарри находил это странным, но решил ее этим не утомлять. И про волосы тоже не спросил. Главное, что он пришел сообщить, – это что нашли стрелявших.

– Стрелявших, – повторил он в ответ на изумление, написанное на лице Джоди. – Преступников. Их было двое. Они арестованы, ожидается слушание по поводу освобождения под залог.

Джоди не понравилось, как он с ней говорил – спокойно, осторожно, старался преподнести новости как можно аккуратнее. Это может означать лишь одно – что они все рассказали, что составлена полная картина.

– Они подтвердили то, что было уже известно, – продолжил Гарри. – Что их нанял Дин Ковакс.

Что он такое сказал? И почему улыбался при этом? Как будто ему доставляло удовольствие ее смущение. Может, Гарри таким образом хотел выбить из нее признание? Ну конечно. Именно поэтому он и пришел в больницу, хотя мог подождать день-другой, и встретились бы в его офисе. А он решил поймать ее, пока она еще находится под воздействием препаратов и дезориентирована. Но Джоди и так намеревалась признаться – все это время собиралась – и сделала бы это, если бы не заболела. Ни к чему ему выбивать из нее правду хитростью.

Но Гарри разошелся, вот он рассказывает уже с упоением, что якобы это были местные бандюги с метровым списком судимостей, они подтвердили, что их нанял Дин, хотя их даже спрашивать было необязательно, поскольку против него и так куча улик.

– Звонки. Банковские переводы. Ковакс такой дурак. Документальных свидетельств на километр.

Дальше Гарри рассказал, что они упрямо твердили, что невиновны, эти головорезы, упорно и громко доказывали, что не выполнили работу. Дин их нанял? Да. Они его убили? Нет. Рассказывая это, он смеялся и хлопал по коленке. Сказал, что все не перестает удивляться, как нелепо преступники врут в поисках оправдания. Даже если поймать их с поличным, не скажут, ничего не скажут.

Когда к Джоди возвращаются силы, мысли тоже становятся яснее. Поначалу она вообще не знала, как это понимать, как относиться к этой отсрочке приговора, случайности, вернувшей ей жизнь. Это была именно случайность. Джоди не склонна приписывать подобные вещи высшим силам. Не сказать, чтобы она не верила в Бога, но все же у нее есть основания сомневаться, что он вступился бы за нее, а не за Дина. Если бы их судил Господь, он бы наказал их одинаково.

Ей вспоминается телефонный разговор с Дином. Он был просто в ярости. Тогда она на это внимания не обратила. Подумала, что он просто пар выпустить хочет. Все же они с Тоддом дружили с детства – как было воспринимать его слова всерьез? А оказалось, что она и не осознавала, каков он на самом деле. Джоди, очевидно, его недооценила. Но, с другой стороны, поскольку у нее самой детей нет, можно простить ей непонимание родительских чувств, желание оградить своего отпрыска от беды любой ценой. А поскольку она еще и женщина, ей до конца не прочувствовать потребность в мужском самоутверждении, которую испытывал Дин, что, несомненно, тоже частично сыграло роль в том, что он выбрал неверный путь и зашел слишком далеко.

Джоди склоняется к мысли, что на самом деле убийство совершили наемники Дина, что они отрицают свою вину лишь потому, что не хотят за решетку – как и сказал Гарри. А как же тогда Элисон? Возможно, ей не стоило доверять, вероятно, она и не собиралась выполнять обещанное. Или, может, деньги на нее так повлияли. Или, например, она отдала их Ренни, а он подвел. Но, с другой стороны, может, они и выполнили работу. Или хотя бы собирались. Джоди предпочла бы думать о них как о честных людях. Ей не хотелось бы сомневаться ни в искренности подруги, ни в рвении Ренни отработать полученные деньги. Но Джоди остается лишь гадать, потому что правды ей не узнать, и, к тому же, в подобных случаях она всегда остается относительной, сложной и неполной. Наверняка ей известно одно: на возврат денег рассчитывать не приходится в любом случае.

Так что если интересно, почему Элисон ее избегает, то ответ может крыться как раз в этом.

Вернувшись домой из больницы и отдохнув день-другой, Джоди набирается сил, чтобы уделить внимание мерцающему огоньку телефона, среди прочих сообщений оказывается и одно от ее брата Райена. Он, как и всегда, давно не выходил на связь, и о последних событиях в ее жизни ничего не знает, поэтому просто говорит, что думал о ней и что перезвонит попозже. Таков он, Райен. Джоди жаль, что они не поговорили, но она давно смирилась с тем, что брат где-то далеко, и уже не изводится из-за его периодических появлений и исчезновений. Естественно, благодаря Джерарду Хартману.

Странно, как жизнь, бывает, преподносит тебе эти неожиданные подарки. Джоди в первую очередь пошла к Джерарду в рамках обучения, но не будет отрицать, что за время работы с ним познала и саму себя, узнала о себе что-то важное, например, о своей потрясающей способности отключаться от того, чего она не хотела видеть, забывать то, чего лучше не знать, выкидывать из головы определенные мысли и никогда к ним больше не возвращаться. Короче говоря, жить так, словно некоторых событий и не было.

Любой терапевт знает, что главное – не само событие, а реакция на него. Если взять десять человек и подвергнуть их одному и тому же испытанию, каждый придаст ему собственное значение и снабдит исключительными подробностями собственного переживания. Джоди из тех, кто об этом и не вспомнит. Никогда. Ни разу. То, что случилось с ней в далеком детстве, без каких либо сомнений, накрепко забыто, оставлено в прошлом, того события как и не было, оно, можно сказать, искоренено. Ну, то есть, она бы именно так и считала, если бы не изучала психологию. В итоге ей пришлось признать, что даже если все совершенно забыть – это не то же самое, как если бы событие вообще никогда не происходило. Нельзя сказать, что с доски стерлось совершенно все; ты сам уже не такой, как раньше; той невинности не вернешь. Возможно, это был нежеланный опыт, который не дал ничего, кроме повреждений и потерь, но он материален, подтвержден фактами, он оказывает свое воздействие, он существует в прошлом и влияет на настоящее, что бы ты с ним ни делал. Возможно, ты выбросил эту банку соленых огурцов десять лет назад на помойку, но она там все еще существует. Может, она разбилась, может, даже раздавлена в лепешку, но она не исчезла. Вы могли забыть, но это лишь привычная реакция.

В данной аналогии помойкой является бессознательное. Не коллективное бессознательное, а ваше личное, уникальное, где каждая вещь подписана вашим именем, бессознательное, которое может без объявления начать швырять в вас эти вещи – как случилось с Джоди в тот день, когда она стояла у лифта после встречи с Джерардом, где вспомнила сон про Даррела. К ее чести надо подчеркнуть, и это демонстрирует огромную осознанность, что Джоди не пренебрегла значимостью этого события, а увидела в нем наглядный урок по психологии. Это было похоже на вспышку, от которой перехватывает дух: бессознательное перестало быть просто теорией из книжек, выдуманной парадигмой или раздутой фикцией, а приобрело такую же реальность, как нос на собственном лице, как банка соленых огурцов. По Юнгу, все элементы бессознательного стремятся к внешнему выражению; какая-то засевшая внутри неосознанная ситуация проявляет себя вовне как судьба. Греческий философ Гераклит имел в виду то же самое, называя характер судьбой.

Как бы Джерард обрадовался, узнав, что сон клиентки вытянул это ценное детское воспоминание. Наконец, появилось что-то, за что можно ухватиться, к чему он и шел, ведь он словно чувствовал, что его что-то ждет, и продвигался к этому спокойно и целенаправленно, ожидая этого самого момента, падения этого самого топора. Джоди было любопытно, по каким признакам ее терапевт обо всем догадался, и ей хотелось бы об этом спросить, но, как выяснилось, она ему особенно и не доверяла, и решила не задавать вопросов. Она утаила и этот секрет, ничего о нем не сказав, решив, что лучше вообще не открывать этот ящик, пусть лежит там и задыхается. Она считала это своим правом, что это в ее же интересах. Во время учебы она узнала, что такие вещи необходимо проговаривать, но в итоге-то она осталась точно тем же человеком, со счастливыми воспоминаниями о детстве. В жизни никогда ничего не бывает на сто процентов, и даже девяносто девять – огромная удача. Джоди оставалось решить вопрос с этим гадким одним процентом, найти способ его как-то сдержать.