«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Кузнецов Феликс Феодосьевич

«Фронт еще не улегся многоверстной неподатливой гадюкой. На границе вспыхивали кавалерийские стычки и бои. <...> Перед фронтом 8-й армии Брусилова шла 12-я кавалерийская дивизия под командой генерала Каледина. Левее, перевалив австрийскую границу, продвигалась 11-я кавалерийская дивизия. Части ее, с боем забрав Лешнюв и Броды, топтались на месте, — к австрийцам подвалило подкрепление, и венгерская кавалерия с наскоку шла на нашу конницу, тревожа ее и тесня к Бродам» (1, 303).

«Всего две фразы в первом отрывке, а как много открывают они! — комментируют приведенные выше слова Макаровы.

— Наступление “12

кавалерийской дивизии” перед фронтом “8 армии Брусилова” (этой армией действительно командовал Брусилов) в августе 1914 г. правильно отражает ход боев Галицийской битвы. Однако уже следующая фраза об 11 кавалерийской дивизии, которая “передвигалась” будто бы “левее”, сразу обращает на себя внимание. Грубая ошибка. <...>

Дело в том, что 11 кавалерийская дивизия входила в состав 3 армии генерала Рузского и вела наступление на реку Буг и далее на г. Львов за сотни километров от Брусиловской армии»⁶⁰.

Грубая ошибка, — только не Шолохова, а Макаровых. Они перепутали 1916-й — год Брусиловского прорыва, когда 8-я армия Брусилова и в самом деле воевала на Западном фронте, за сотни километров от Львова, с 1914, когда 8-я брусиловская армия сражалась на Юго-Западном фронте, рядом — правда, «левее» — 3-й армии, в которую входили 11-я дивизия и 12-й казачий полк.

Как пишет Н. В. Рыжкова, в 1914 году на Юго-Западном фронте генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова воевали: 4-я русская армия генерала от инфантерии А. Е. Зальца; 5-я русская армия генерала от кавалерии Павла Адамовича Плеве; 3-я русская армия генерала от инфантерии Николая Владимировича Рузского (включая 11-ю дивизию и в ее составе — 12-й Донской казачий Генерал-Фельдмаршала Князя Потемкина-Таврического полк), 8-я русская армия генерала от кавалерии Алексея Алексеевича Брусилова и в ее составе — 12-я кавалерийская дивизия⁶¹.

При этом 3-я и 8-я русские армии воевали рядом, что отвечает и тем данным, которые приводятся в «Стратегическом очерке войны 1914—1918 гг.»:

«В начале августа 1914 года армии Юго-Западного фронта сосредоточивались в следующих районах (схема № 17): <...>

3 армия <...> в районе Луцк — Дубно — Кременец. Командарм ген. Рузский...

8 армия <...> уступом слева за 3 армией. Командарм ген. Брусилов...»⁶².

Осторожнее надо обходиться с историческими фактами в «Тихом Доне»!

Особенно много натяжек, неточностей и ошибок в тех главах книги Макаровых, которые посвящены Восточной Пруссии, — она в «Тихом Доне» для Макаровых — предмет «особого внимания». Это своего рода козырной туз, главный аргумент Макаровых в этом споре.

Правда, логика их доказательств и в данном случае чрезвычайно запутана.

Как представляется Макаровым, именно Восточная Пруссия — вслед за вопросом о географическом расположении хутора Татарского — дает наиболее важные аргументы в подтверждение их идеи о существовании «прототекста» романа «Тихий Дон», принадлежавшего Крюкову, главной отличительной чертой которого была его привязанность к Усть-Медведицкому округу.

Они пытаются обосновать эту гипотезу не конкретными фактами, свидетельствами, данными архивов, документальными источниками, но чисто умозрительным путем. За основу своих доказательств они берут все тот же принятый

в царской армии порядок формирования казачьих полков, о котором уже шла речь выше. Они приводят на этот счет правительственные документы, согласно которым, начиная с 1875 года, все казачьи полки получали постоянную нумерацию и определенную географическую «прописку». Будучи распределенными по шести «отделам» (округам) Области Войска Донского, в пределах округа («отдела»), полки обязаны были укомплектовываться за счет казаков, станиц и хуторов округа, к которому тот или иной полк приписан. На постоянной действительной службе находились Донские казачьи полки с 1-го по 17-й. Номера с 18-го по 34-й составляли полки 2-й, а с 35-го по 51-й — 3-й очереди, также распределенные по округам («отделам»). Это был резерв, который призывался в случае войны.

«Какое значение могут иметь для нас, для текстологии “Тихого Дона” вышеуказанные документы о порядке несения военной службы Войском Донским? — ставят Макаровы вопрос. — Самое принципиальное! Дело в том, что существовавший порядок несения службы определял жесткую связь между полком, в котором служил казак, и местом его проживания. Зная, в каком полку служили казаки, можно было твердо установить круг станиц, из которых они могли быть взяты на службу.

Так, например, Григорий Мелехов, несший службу в 12 Донском казачьем полку и в его составе участвовавший в войне с Австро-Венгрией, мог родиться и быть призванным на службу только в станице Донецкого округа (в 1918 г. из него выделился новый Верхне-Донской округ с центром в станице Вёшенской), где комплектовались 10, 11 и 12 Донские казачьи полки.

Родившись в Донецком округе, Григорий Мелехов не мог нести службу в полках, воевавших в Восточной Пруссии! Ибо ни один из упомянутых выше трех полков (10-й, 11-й и 12-й) в боях в Восточной Пруссии участия не принимал!

Мы подошли к пониманию существующего в тексте “Тихого Дона” раздвоения фабулы и сюжета.

В ранней редакции “Тихого Дона”, в основе которой лежит восточно-прусская фронтовая биография братьев Мелеховых, место действия романа, где происходили основные события в жизни героев, находилось вне пределов Донецкого округа»⁶³.

Из порядка набора донских казаков в армию Макаровы делают более чем смелый вывод о том, что первоначально действие в «Тихом Доне» развивалось «вне пределов Донецкого округа», то есть в округе Усть-Медведицком, коль скоро казаки-призывники из Вёшенской в Восточной Пруссии не служили и не воевали. В Восточной Пруссии служили и воевали только казаки из Усть-Медведицкого округа.

Все восточно-прусские эпизоды в романе подверстываются под эту гипотезу. Макаровы тщательно выискивают любые упоминания Восточной Пруссии в романе и относят их к «фрагментам первоначальной редакции романа»⁶⁴, то есть к «крюковской» версии.

Тема Восточной Пруссии в «Тихом Доне» ими полностью отделена от Шолохова и от Вёшенской, поскольку, — утверждают Макаровы, — «...ни один из казачьих полков Верхне-Донского округа в Восточной Пруссии не сражался»⁶⁵, а потому Шолохов о боях в Восточной Пруссии писать не мог, о Восточной Пруссии мог писать только Крюков. На этом наивном умозаключении они и выстраивают свою умозрительную концепцию.

Но как это было и в предыдущих разделах их работы, они в очередной раз не потрудились подтвердить свои умозаключения фактами.