Тильда. Маяк на краю света
Шрифт:
— Отец, успокойся… Да, это честь. Жилось нам хорошо — о нас заботились. Мы видели то, что недоступно смертным, могли получать все, чего бы захотели…
— Кроме неба, — вставил Хью между ложками. — Спокойно, это из хвоста морского медведя. Сто лет не ел. Налей-ка добавки, Гупо.
И подставил пустую миску коку по совместительству.
Буканбуржцы взорвались на хохотом, Прум возмущенно крякнул, мерчевильцы и гудруитяне замерли на миг, кривя рожи, а я вздохнула с облегчением и набросилась
— Такую забаву испортил, — цокнул языком Дрок.
Кто-то из мерчевильцев сказал:
— А я думал, пираты и вправду каннибалы.
— То-то вы, лавочники, ничего не имели против, — широко ухмыльнувшись, подмигнул ему Дрок из-за моего плеча.
Боцман встал и, подливая очередные два половника, вставил:
— Если бы в них был такой же навар — отчего ж… А ты твердишь, Старик, будто попасть к сиренам — благодать Видящего.
Старик поднял белесые глаза на нашего кока-боцмана и ответил спокойно, но как-то зловеще:
— Ты, убийца богов, под водой нашел бы только смерть. А жизнь под водой — признание избранности.
Гупо издал презрительное фырканье и занялся подставленными под половник пустыми мисками.
— Признание, что у тебя есть мозги, — вспомнила я.
Пока они есть.
— Дик, и ты туда же?! — обиженно воскликнул мой местный покровитель Дрок.
Я подняла ладони, оглядываясь на соседа.
— Не, ребят, я — увольте. Мне под небом лучше. Но что насчет барда Сваля? Почему он завещал народу Гудру держаться вдалеке от цивилизации?
— А тебе не говорили? И чему только учат местную молодежь? — старик покачал головой с осуждением младшего поколения старшим.
— Делать татуировки, говорить с деревьями и… — подала голос Фрида, но отец ее резко одернул.
Я отложила ложку — миска показала дно, силы определенно вернулись в полном размере. Поискала салфетку вытереть губы, но не нашла, воспользовалась манжетом рукава Кастеллетовой рубашки.
Дряхлый отец Бруно сощурился, вперив взор в меня:
— А ты точно с острова?
Я выдохнула. Взгляды матросов оказались прикованы ко мне, и даже звон ложек на пару с чавканьем прервались. Видимо, вспомнили Голубинку, подозрения…
— Не точно.
Было бы жаль раскрывать свое инкогнито — слишком познавательно оказалось быть Диком.
— Я — ученый, помощник… госпожи Сваль. Собираю… материалы для нее.
Кажется, народу эта версия зашла.
— Так вот оно что.
— А сама она чего?
— Ну… — я обвела руками пространство вокруг нас, — ей было бы неудобно здесь. А… столько интересного. Вот про остров Гудру и сирен мы тоже хотим написать…
Я перевела полный надежды взгляд на Старика, надеясь перевести стрелки.
Старик кивнул, крякнул,
— Тысячу лет назад к берегам острова Гудру пристал большой корабль «Свальбард». Островитяне жили собирательством и ни разу не думали построить чего-то настолько большого, чтобы переплыть море и увидеть что там, дальше. Им хватало того, что есть — понимаете?
Я затаила дыхание. Прокатило. И… история началась.
— С борта корабля на остров сошли люди, похожие на вот них, — ткнул старик в плечо Дрока.
— Чего это сразу на нас?
Дрок ощетинился, услышав упрек, а Китэ напротив него издевательски хмыкнул.
— Потому что тоже убийцы. Деревьев, рыбы, зверей и птиц.
— Это называется промысел, — не согласился голос откуда-то позади.
Я не могла не обернуться. Привалившись плечом к притолоке, в дверном проеме стоял Кастеллет.
— Квартирмейстер! — воскликнул Китэ. — Присоединяйтесь к позднему завтраку!
Гупо несколько издевательски поклонился:
— Похлебка из хвоста сирены.
Кастеллет кивнул, легким движением руки раздвинул нас с Дроком и втиснулся посередине.
— Так ты ешь сирен, Тильдик? — шепнул он мне в ухо по дороге.
Я в ответ толкнула его плечом как бы невзначай.
— Ой, простите, господин квартирмейстер, — тут же повинилась, — я увлекся рассказом… Хвост сирен очень питателен, приятного вам аппетита.
— Я знаю. Меню составлял я. Прошу любить и жаловать помощника моей жены Дика! Добавки младшему помощнику!
Я даже надулась — все ему как с гуся вода! И спать по ходу не надо…
Гупо налил разухмылявшемуся Чарличку полную миску, бухнул половник и мне — желудок не был против, хотя гордость — очень даже. Вкусняющая похлебка все еще исходила паром. Сколько ж он там наварил?!.
Попутно боцман сказал старику:
— Весь Буканбург живет промыслом. И мы этим гордимся, Старик. Да и ваши… сограждане… нами тоже промышльнуть хотели — едва ноги унесли.
Старик покачал головой.
— Они хотели вас «собрать».
Ага… В копилку. Сирены, выходит, тоже собирательством занимаются. Но собирательство бывает, получается, разное. Далеко не всегда мирное.
Один из островных «мужичков» возразил:
— Старик, мы охотимся. Мы ловим рыбу. Ты что-то путаешь.
— Это все изменилось тысячу лет назад, — упрямо ответил Старик. — Когда люди со «Свальбарда» поймали в свои сети первую сирену.
Глава 25
О тысяче лет назад, моральном ориентире и чем заняться в штиль