Тили-тили тесто
Шрифт:
– Куда ты везешь меня, Стас? – внятно спросить получилось только с пятой попытки. – Мне надо в гостиницу, отвези...
– Забудь о гостинице, конфетка, – последовал ответ, произнесенный таким голосом, что Вика поняла – она не в силах ни сопротивляться, ни протестовать. – Я покажу, где мы будем жить.
"Жить, – эхом отозвалось у неё в голове. – Мы будем жить..."
– Липа сказал, что подготовил квартиру, закупил продуктов. Он только извинился, что напрочь забыл про зубную пасту и мыло, – возбужденно продолжал Стас. – У меня
– У меня есть! – Вика даже порадовалась, что язык опять стал послушным. – В сумке.
– Конфетка, ты всегда меня спасаешь! – Стас хрипло рассмеялся, и этот смех медиатором прошелся по натянутым, словно струны, нервам.
Вика едва не задохнулась от новой горячей волны желания, окатившей её с головы до ног. Господи, она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Да, прошлая близость со Стасом её радовала, но никогда она не пылала так от предвкушения. Сейчас всё воспринималось иначе: острее, глубже, ярче. И Вика даже представить не могла, во что, в конечном итоге, это выльется.
Но пока... Пока они только подъехали к многоэтажному дому, и Стас, остановив машину, склонился к ней, снова осыпая поцелуями.
– Постыдились бы! – раздался дребезжащий старушечий голос. – Ага... Ишь, бессовестные, – поддакнул второй. – Вот же молодежь пошла... люди смотрят, а они лижутся.
Стас с нервным смешком выпрыгнул из машины, помог выбраться Вике, и, подхватив из багажника её сумку, потянул за руку в ближайший подъезд.
– Нам сюда, конфетка, – шепнул он. – Восьмой этаж.
Дальше все скрутилось в напряженную пружину из желания и ожидания.
Вот они целуются у лифта...
Вот они едут, прижавшись друг другу...
Вот звякнули ключи, хлопнула дверь...
А потом пружина желания расправилась, и уже ничто на свете не могло сейчас оторвать Вику от его сильного тела, ничто, включая попытку самого Стаса, когда он, скользнув губами к её уху, прошептал что-то про поезд... Про семь суток в пути...
– Нет, – она вцепилась в него со всей силой, на которую была способна. – Я с тобой!
– Как скажешь, – согласился он и потянул её в ванную. Потом его руки расплели её косу и занялись одеждой, а губы вновь принялись изыскано пытать. Когда первые капли воды коснулись Вики, она почувствовала что-то вроде облегчения, правда, немного подивилась, почему вода не превратилась в пар. Ведь её кожа пылала, словно раскалённое железо, а ласки Стаса продолжали повышать градус всё выше и выше.
Она вновь принялась возвращать ему поцелуи, повторять движения его рук, скользя по литым мускулам, восторгаясь скульптурным совершенством его тела, погладила рельефный живот, и...
– Ох... – выдохнула она от ощущения бархатистого шелка под своими пальцами. Рука невольно сжалась, и от контраста между мягкой кожей и пульсирующей твердостью, на Вику обрушился такой шквал эмоций, что
– Ну, почему?..
– Что "почему"? – Стас вздрогнул и толкнулся в её ладонь, давая понять, что поощряет её действия.
– Почему я раньше этого не делала? – Вика действительно не понимала, почему раньше ей это казалось невозможным, а сейчас... Она обхватила плотнее, почувствовав, как от вида налитой кровью головки, зажатой в её пальцах, у неё пересохло во рту, несмотря на то, что вокруг было множество теплых струек воды.
– Не так сильно, – со смешком простонал Стас, мягко разжимая её пальцы. – Не стоит торопиться, сладкая... – он выключил душ, вложил в её руку мыло, опустился на колени, и, слегка сжав ладонями грудь, начал играть губами с затвердевшими сосками. – Но если мы поторопимся с мытьем, – сверкнул глазами Стас, – всё остальное произойдет раньше.
Второй раз ему повторять не пришлось. Вика с рвением принялась намыливать его голову, отступив, занялась широкой грудью, велев развернуться, намылила спину... Совершая эти, в общем-то, незамысловатые действия, она сама распалилась до точки, после которой уже мало что соображала...
В какое-то подобие сознания Вика пришла уже на кровати, но только для того, чтобы снова провалиться в море удовольствия от следующей волны сводящей с ума ласки.
– Нет! – запротестовал Стас, когда её веки бессильно опустились. – Смотри!
Вика подчинилась, открыв глаза и встречая его одурманенный восторгом взгляд. Провела пальцем по вздувшейся венке на виске:
– Я не знала, что так бывает, – голос звучал тихо, почти беспомощно.
– Я тоже, – он коснулся её губ мучительно нежным поцелуем.
Он вновь и вновь дразнил, чередуя требовательные и нежные поцелуи, шепча нежные глупости, восхищался её телом, умолял не сдерживаться и дать ему сполна насладиться её стонами.
Он уделил много внимания и её груди, осыпав поцелуями каждое полушарие, нежно посасывал и прикусывал соски. Спустился ниже, обведя языком чувствительную кожу вокруг пупка, лизнул саму впадинку и, не оставляя ей времени понять, что задумал, быстрым движением раздвинул ноги и приник ртом к её лону.
Вика громко застонала, попыталась вырваться, но сильные руки крепко держали её бедра, а ласковые губы принялись целовать и посасывать.
– О, Господи... – она металась головой по подушке, кусая губы, не предпринимая больше попыток вырваться. Зачем? Да и для чего? Так хорошо ей не было никогда в жизни, и самое главное, чуть ли умирая от удовольствия от каждого прикосновения горячего языка, Вика чувствовала: сейчас, вот совсем скоро... очень скоро...
– Стаааааас, – она почувствовала, как внизу живота собирается огненный шар. Выгнулась всем телом, и невероятное наслаждение пронзило её с головы до ног, чтобы сосредоточится где-то под продолжающими ласку губами.