Тилья из Гронвиля
Шрифт:
— Ох! — подруга прикрыла рот рукой, понимая, что дело гиблое. Однако чтобы не лишать меня надежды, добавила тихо: — Но очень маленькая.
Подруга оказалась права. Уже на следующий день я ощутила перемены.
Утром, пробегая мимо расписания, взгляд упал на приколотый лист. Изменения? Кто-то из преподавателей заболел? Подошла ближе и заморгала от растерянности. С сегодняшнего дня все лекции расставлены так, что первые две стоят утром, следующие две после обеда, еще последующие вечером, а большая часть практики в кузне
И как я буду работать?!
Пребывая в невероятном расстройстве, я поплелась в аудиторию.
Неужели это как-то связано со вчерашним? Или я зря паникую?
Первым у нас рисование.
Я любила эти уроки и жалела, что рисование всего раз с седмицу. Очень уж мне нравилось заниматься эскизами, делать наброски, получать советы опытного магистра Оззея.
Он всегда хвалил меня, поэтому когда начал оглашать оценки, я совсем не ожидала, что получу за прошлую работу низший бал.
— Кален, в этот раз вы разочаровали меня, — произнес преподавать угрюмо, избегая моего взгляда. — Старайтесь лучше.
После таких слов не только я потеряла рад речи, но и одногруппники. Магистр Оззей сам же на прошлом уроке хвалил эскиз печной решетки!
К моим щекам прилила кровь. Теперь я все отчетливее ощущала, что взбешенный декан Нейл начал мстить, иначе с чего бы ему всю ночь не спать, менять расписание и давить на Оззея?
Те два часа, что были перед следующими лекциями, я провела в библиотеке. Но из- за взволнованности не могла сосредоточиться и уловить смысл.
Как же дальше жить? Как работать у Олли? Только добегу до таверны — уже пора обратно в академию. Если только ночью. А когда спать?
Но все еще теплилась надежда, что мои догадки неверны. Однако третья и четвертая лекции подтвердили худшие подозрения.
Магистр Эйхе пришел раздраженным. К его скверному характеру мы уже успели привыкнуть, но сегодня он вдобавок был еще и взвинченным. Оглядел аудиторию, нервозно заправил за ухо выбившуюся прядь и раскрыл журнал для переклички.
Доставалось каждому, кого он называл по списку. То выражение лица студиоза Эйхе раздражало, то невнимательность, поэтому когда дошел черед до меня, я приготовилась к своей порции «яда». Однако же его нападки оказалось злыми и несправедливыми.
— Кален, что вы мне сдали в прошлый раз?! Я просил показать низкий отжиг, а вы что сделали? Перегрели заготовку! Она не пластична! Даже пережгли! — нападал он, но я знала, что это неправда. Я четко следила, чтобы вишнево-красный цвет заготовки не перешел в просто красный.
Группа сидела тихо, боясь не то чтобы пошевелиться, моргнуть. Даже болтливые Делег и Лассен. Каждый чувствовали, что что-то происходит в группе.
После лекций по металлообработке я покидала аудиторию на удивление спокойная. Пусть декан делает что хочет — не сдамся и не отступлю!
И все же месть его была чувствительной. Бегая как угорелая
Когда добралась до трактира, чувствовала себя очень уставшей. И Олли, увидев меня, нахмурилась:
— Старая кляча лучше выглядит. Вон, космы торчат. Причешись, клиентам волосья в жаркое ни к чему!
Вместо ответа я пригладила волосы, повязала передник и залезла на стульчик, чтобы заняться готовкой. Едва приступила, в таверну вернулся такой же измочаленный Лейк. Зашел на кухню, обессилено плюхнулся на стул и вытянул ноги.
— Тилька! Ну зачем ты его по морде стукнула?
Я замерла, обернулась, и он сочувственно улыбнулся.
— Об этом только и судачат. У него же щека опухла!
Нож выпал из рук. Да за такое Нейл точно меня из академии выживет!
— Нельзя было хитростью его обвести вокруг пальца?
До этого Олли переводила взгляд с Лейка на меня, не встревая в разговор, но тут уже не выдержала:
— Он хоть хорош? — полюбопытствовала.
— Плюгавый и лысый. — за меня ответил Лейк.
— Вот козлина! — вызверилась Олли. — Да я б за такое ему сморчок открутила!
— Да Тилька честь отстояла! — развеселился он — Не смотри, что она крошка, рука у нее тяжелая. Над Нейлом вся академия потешается…
Зато мне было совсем не смешно. Я закончила готовить после двух ночи и к тому времени падала с ног. Если бы не Олли, позволившая заночевать на кухне, топала бы до общежития со скоростью гусеницы. К рассвету бы как раз добралась. Но даже так утром я проснулась с ощущением, что по мне прошлось стадо коров, и пару раз приложило копытами по голове.
Вставала я мучительно. Наспех, почти наощупь, быстренько умылась, переплела косу и побежала в академию. Лейк же решил пропустить первые лекции.
После бега по сырой улице сонливость пропала. Птицей взлетела на четвертый этаж и, увидев, открытую дверь аудитории, выдохнула с облегчением. Успела! Можно отдышаться, поправить платье, волосы. Я остановилась перед дверью, и до моих ушей донесся громкий, самодовольный голос Сигна:
— Да за три дня уломаю! Спорим?! Скромницей прикидывалась. Ха! А сама шашни с деканом крутила. Теперь надоела ему, вот и взбеленилась…
Сердце остановилось. Родители всегда твердили нам, что доброе имя нужно беречь пуще всего. А тут обо мне такие мерзости говорят… Щеки запылали, кулаки чесались оставить отметину на грязном рте заносчивого Сигна, но из-за поворота показался магистр Эйхе. Убегать при нем — означит показать слабость, про которую Нейлу обязательно донесут, зайти в аудиторию после услышанного — стыдно… Но декана я сейчас ненавидела больше, поэтому набрав в грудь воздуха, вошла в класс.
При моем появлении сплетники заткнулись. Однако наглый Сигн развязно развалился за партой и гаденько улыбался. Я не сдержалась: