Тина и Тереза
Шрифт:
— Откуда вы знаете?
— Знаю. Все проходит, Стенли, и хорошее, и плохое. Нельзя соединять судьбу с тем, кто не любит вас и не сможет полюбить! Спокойной ночи! И не сердитесь на меня.
Сказав это, она быстро пробежала к себе и заперлась, но через некоторое время в дверь постучали.
Тина в испуге прижала руки к груди. Неужели Стенли?
— Кто? — замирающим голосом спросила она.
— Лиона Гамильтон.
Тина открыла дверь. Это и правда была Лиона — в ночном одеянии и с распущенными волосами.
— Простите за поздний
Взгляд ее был тверд, а тон непреклонен и сух.
— Войдите.
Лиона вошла и остановилась посреди комнаты.
— Я не стану притворяться и обойдусь без предисловий. Что связывает вас с мистером Хьюзом?
Тина растерялась.
— Ничего… Мы друзья.
Лиона усмехнулась. Она вдруг показалась Тине не юной девушкой, а немолодой, многое повидавшей женщиной.
— Друзья? Не стройте из себя невинность!
Тина оскорбилась.
— Почему такой тон? Чем я провинилась перед вами?
— Я долго мучилась, страдала, не понимая, почему мистер Хьюз переменился ко мне, но когда увидела вас и… его, все стало ясно!
— Что же вы увидели? Лиона повела плечами.
— Он обнимал вас в гостиной, при этом вы были полураздеты, как сейчас!
Тина непроизвольно покраснела.
— Мне жаль, что он это сделал, — сказала она как можно спокойнее. — Это произошло случайно и, уверяю вас, впервые. Между нами ничего не было и нет, кроме дружбы. Не верите — спросите его самого. Или мисс Хьюз — моя жизнь проходит на ее глазах.
— Я знаю, Тина Хиггинс, вы живете здесь уже год, как приживалка — в чужом доме, у чужих людей!
Лицо Тины вспыхнуло сильнее прежнего.
— Эти люди мне не чужие! Они сами настояли на том, чтобы я жила здесь, и, если вам угодно, я с первого дня плачу за свое содержание!
А сама думала: «Почему я должна оправдываться перед нею?»
Глаза Лионы были холодны, как у змеи.
— Вам двадцать один год, и у вас до сих пор нет ни мужа, ни детей. Знаете, Тина Хиггинс, вы просто старая дева! Вы никому не нужны и потому гоняетесь за чужими женихами!
Тина медленно повернула голову. «Не нужна? Нет, нужна — и Стенли Хьюзу, и Конраду О'Рейли. Хотя последнему, может быть, и нет».
— Лиона Гамильтон! Обычно в таких случаях женщину называют шлюхой. Спасибо, что вы этого не сказали. Шлюха вцепилась бы вам в волосы, а старая дева ограничится парой фраз. Запомните, никогда ни один порядочный человек не упрекнет женщину в том, что она не замужем и у нее нет детей. Одиночество — это несчастье, а несчастьем не попрекают! А с другой стороны: кто знает, может, одиночество, независимость, свобода для меня то же, что для вас семейная жизнь. В этом случае так же глупо смеяться надо мной! Личная жизнь каждого неприкосновенна! Я нахожу прелесть в своем существовании, я никогда и ничего не добивалась силой, а потому не трогайте меня! Вы ограниченная особа, мне жаль мистера Хьюза, я была неправа, посоветовав ему жениться на вас! — Ее голос дрожал. — Уходите отсюда!
И
Лиона вышла, прошипев что-то себе под нос, а Тина села в горестном раздумье.
Да, она мечтала о семье, муже и детях, а получила хорошую работу, свободу, независимую жизнь — то, к чему стремилась Тереза. Тогда, быть может, у Терезы тоже все случилось наоборот? Если б знать!
Наутро Тина не вышла к завтраку — лежала у себя и думала до тех пор, пока в комнату не вошла огорченная Бренда.
Девушка села и, обняв подругу, произнесла:
— В чем дело, Тина? Что случилось? Это из-за Лионы?
Тина не ответила на вопрос.
— Прости, Бренда, — тихо прошептала она.
— Я знаю, — сказала Бренда, — у Лионы скверный характер. Она уже устроила объяснение со Стенли, а вчера я случайно увидела, как она выходит из твоей комнаты. Наши родители дружили, и Стенли с Лионой сосватаны друг другу давным-давно, но я предпочла бы иметь в невестках совсем другую девушку. Например, тебя, дорогая. Нет-нет, ты можешь ничего не объяснять и все же… Я была бы счастлива!
И Тина зарылась лицом в объятиях Бренды — так она поступала только с Терезой. В давние незапамятные времена!
— Идем в столовую, Тина. Стенли и Лиона уже ушли из дома.
Тина встала с тяжелым сердцем и, приведя себя в порядок, вышла из комнаты.
Утренний город сиял за окном — чистый, солнечный, светлый. И девушке вдруг подумалось, что сегодня случится что-то хорошее.
Она вспомнила слова Лионы: «Вам двадцать один год…» Разве это так много — даже с точки зрения восемнадцатилетнего человека?
— Скажи, Бренда, я что, выгляжу старше своего возраста?
Бренда удивленно засмеялась.
— Что приходит тебе в голову, Тина? Ты такая юная и очень хорошенькая! Тебе и двадцати-то не дашь!
Тина улыбнулась.
— Послушай, — сказала Бренда, — разве ты не счастлива тем, что имеешь любимое дело, что нужна кому-то?
— Не совсем. Человеку важно быть для кого-то не просто нужным, а единственным. А мои воспитанницы? Я их люблю, но у них есть родители, и мне хотелось бы иметь еще кого-то, кто принадлежал бы только мне.
Бренда ласково тронула подругу за руку.
— Может, мне взять тебя с собой в Англию? У Генри много знакомых, ты бы нашла человека по сердцу…
— Нет. Я могла бы быть счастлива только в Австралии.
— Почему?
Но Тина не хотела говорить на эту тему.
— Выйдя замуж, ты, наверное, займешься исключительно домашним хозяйством? — шутливо произнесла она.
— Конечно нет! Вернее, как захочу. Генри обещает предоставить мне в этом деле полную свободу.
— Ты считаешь, можно сочетать семейную жизнь с независимостью?
— Вполне.
Тина только улыбнулась. Она бы на месте Бренды охотно сдалась в плен, как истинная австралийка, для которой дом и семья превыше всего, а на своем месте — тем более! Кому нужна свобода, называемая одиночеством?