Тирания Ночи
Шрифт:
Монах видел, что тут никто не склонен к решительным действиям.
– Такова уж здешняя история, – пояснил платадурский священник, который сошел с ними на берег, потому что владел шиппенским диалектом. – Этот остров не раз захватывали. Местные уверены, что это они как-нибудь переживут.
– И тем не менее промышляют пиратством.
Но и пиратство никак не влияло на их отношение к захватчикам. Оно тоже было частью здешней истории.
Обычно вторгались сюда именно пираты. Но очень быстро они обнаруживали, что на острове решительно нечего красть,
– Если местным молодцам стукнет в голову покуролесить, – ощерил в улыбке черные зубы платадурский священник, – им приходится отправляться за тридевять земель. По дороге многие свой запал теряют.
Захватчиков не встретили на Шиппене ни радостными криками, ни оружием. Знать успела уехать на материк, чтобы защищать Кальзир от неверных. Там их ожидали обычные лишения и горести воинов божьих.
На острове же местные жили в полном согласии с захватчиками. Коннектенцы помогли собрать урожай, женщины постепенно, по одной, возвращались с гор, таща на поводу домашнюю скотину. На коннектенцев они произвели не слишком сильное впечатление. Родилась даже шутка о том, что именно из-за кальзирских женщин кальзирцы и отправились воевать в Фиральдию.
Брат Свечка помогал крестьянам и рассказывал о своей вере. Местные прамане находили его весьма забавным, а чалдаряне, коих здесь насчитывалось около трети, думали, что в мейсальской ереси, возможно, что-то и есть.
На Шиппене не очень-то жаловали епископальную церковь и патриарха.
Монах искренне желал епископу Лекро хоть как-нибудь отвлечься. Тот чувствовал себя на острове как рыба, вытащенная из воды, – пастырь без паствы. Сошедшие с «Таро» коннектенцы были либо мейсалянами, либо терлиагскими праманами, либо епископальными чалдарянами, отдающими предпочтение Безупречному V, а не Непорочному II.
– Брис, я не хочу тебя расстраивать.
– Знаю. Я сам выкопал себе могилу, когда решил отплыть на одном корабле с другом. Надо мне уже тихо лечь в нее и не скулить.
– Купи себе осла и отправляйся вдогонку за графом Реймоном.
На Кальтиум-Циданту опустился вечер. Брат Свечка потягивал местное вино, на удивление вкусное. Это путешествие походило скорее на школярские каникулы.
На Шиппене все казалось неважным: пусть где-то там далеко идет война, гибнут люди, великие борцы за веру сходятся в смертельном поединке, чтобы доказать, чьи догматы истиннее.
На этом острове никто не стремился проповедовать, никто не рвался в бой, чтобы сделать своего бога единственным.
Брат Свечка вовсю наслаждался каникулами – бездельничал и вел разговоры ни о чем с любым, кто соглашался беседовать. Вокруг, в большом мире, если верить доходившим на Шиппен тревожным вестям, вершилось страшное.
Но на той стороне пролива Райп, где оказался нынче монах, никто и ухом не вел.
30
Скоро сказка сказывается,
В Кальзире царил такой же хаос, как и в Фиральдии. Несколько мелких князьков решили перейти на сторону врага, чтобы сохранить свои владения, но ничего этим не добились. Безупречный не желал заключать договор с неверными.
А люсидийцы и дринджерийцы жестоко расправлялись с теми, кого подозревали в предательстве.
Бротский полк под командованием Элса успел разрастись до четырех тысяч (в дополнение к вьючным животным и прибившимся дармоедам). Но, как и другие подобные войска, из-за разных неурядиц и политических дрязг он сильно задерживался.
Элс и его солдаты демонстрировали настоящие чудеса строевой подготовки и дисциплины, вызывая всеобщее восхищение. Даже Феррис Ренфрау, ненадолго оторвавшись от шпионских дел в Кальзире, пару раз неохотно выразил одобрение.
Но превосходно подготовленный бротский полк тем не менее никак не мог выступить в поход, поскольку высокопоставленные особы никак не могли договориться между собой и отдать нужный приказ.
Точно по тем же причинам не могли выступить и добровольческие ополчения, собранные в епископальных государствах.
Пять кланов желали извлечь как можно больше из кальзирской кампании. Патриарха, коллегию, Братство Войны и все те города, где собирались войска, тоже обуревала жадность. Все были настолько уверены в победе, что никто и думать не думал о том, чего будет стоить этот поход.
– Мое терпение кончилось, – сказал Элс. – Нужно как-то выбраться отсюда, подальше от этих безумцев с младенческими мозгами.
Они собрались на небольшой внутренний совет. Минуло уже больше месяца с той даты, на которую Ганзель наметил начало похода.
– Да пожалуйста, – отозвался Горт. – Можем отсылать на юг готовые отряды. По одному в день. С транспортировкой Титус все уладил. Иначе все пойдет прахом.
– Хорошая мысль. Сколько у нас времени? Когда важные шишки поднимут крик?
Перемещать небольшие отряды Элс мог и без одобрения дюжины спорящих друг с другом инстанций.
– Все зависит от того, кто первый обратит внимание. Скорее всего, это будет Ренфрау. Но он почти безвылазно торчит в Кальзире. Шпионит. Тамошние дэвы раздобыли для нас очень важные сведения. Но они боятся. Мы ведь тянем и тянем, а люсидийцы и дринджерийцы в последнее время на месте не сидят. Дэвы опасаются, что они всё поймут и жестоко покарают их единоверцев.