Тирант Белый
Шрифт:
Рука Тиранта лежала на животе Принцессы, а Услада-Моей-Жизни прикрыла своей рукой ему голову. Когда она поняла, что Принцесса засыпает, то отпустила голову Тиранта, и он вволю стал ласкать Принцессу. Когда же Принцесса готова была проснуться, Услада-Моей-Жизни вновь клала руку на голову Тиранту. Таким образом он мог не волноваться, что Принцесса о чем-нибудь догадается. Подобными играми развлекались они в течение доброго часа, и все это время Тирант гладил тело Принцессы.
Когда Услада-Моей-Жизни убедилась, что ее госпожа глубоко заснула, то совсем убрала руку от Тиранта, и он поддался искушению исполнить свое желание до конца.
Принцесса
Что ты, несчастная, делаешь? Неужели ты не можешь оставить меня в покое? Или ты сошла с ума, действуя противно женской природе?
Тут Принцесса совсем очнулась и почувствовала, что она уже не девица. Возмущенная, она начала громко кричать. Услада-Моей-Жизни, пытаясь закрыть Принцессе рот, зашептала ей на ухо, чтобы другие девицы не услышали:
Замолчите, сеньора, а не то вы осрамитесь. Я очень боюсь, как бы не донеслись ваши крики до ушей сеньоры Императрицы. Замолчите, ведь рядом с вами ваш рыцарь, готовый отдать за вас жизнь.
Будь ты проклята, коли не убоялась ни меня, ни вселенского позора! — воскликнула Принцесса. — Ты без моего ведома предала меня такому ужасному горю и бесчестью!
Сеньора, дело сделано, — ответила Услада-Моей-Жизни. — Помогите лучше и себе и мне. И я думаю, что самое правильное и надежное средство в этом случае — умолкнуть.
Тирант шепотом успокаивал Принцессу как мог. Она же поняла, что попала в западню: с одной стороны, одолевала ее любовь, с другой — страх. Но страх был сильнее, и она решила не кричать и не говорить ни слова.
Однако, когда Принцесса испустила свой первый крик, его услышала Заскучавшая Вдова и тут же смекнула, что причина его — проделки Услады-Моей-Жизни и что Тирант должен сейчас быть у Принцессы. Она решила, что Тирант пробрался к Принцессе в спальню и что ей самой не добиться от Тиранта того, что она желает. Теперь уже не слышно было ничьих криков, и Принцесса лишь в шутку защищалась, сожалея о том, что веселая битва окончилась раньше времени.
Вдова же села к ней на кровать и вдруг громко воскликнула:
Что это с вами, дитя мое?
Подняв крик и шум, она перебудила всех девиц, о чем узнала и Императрица. Все вскочили с постелей и, кто голый, кто в рубашке, побежали к дверям спальни Принцессы. Обнаружив ее накрепко закрытой, потребовали принести свечи. Покуда все ломились в дверь и ждали света, Услада-Моей-Жизни схватила Тиранта за волосы, вытащила из того места, где он хотел бы закончить свои дни, втолкнула в уборную и заставила спрыгнуть на крышу, которая была прямо под окном. Она бросила ему пеньковую веревку, дабы он смог по ней спуститься в сад и выйти через калитку: она ведь заранее позаботилась о том, чтобы, когда Тирант придет к Принцессе, он смог бы до рассвета уйти не через ту дверь, где ходят все. Но во дворце поднялся такой сильный переполох и девицы вместе со Вдовой так громко кричали, что Услада-Моей- Жизни не смогла подвести Тиранта к тому месту, куда хотела. Она оставила его одного на крыше с длинной веревкой, а сама вернулась назад, быстро закрыла окно в уборной и пошла к своей госпоже.
Тирант обвязался веревкой и крепко привязал другой ее конец к крыше. Однако торопясь, чтобы его не увидели и не узнали, он не успел посмотреть, достает ли веревка до земли, и быстро спустился. Конец веревки не доходил до земли больше чем на двенадцать локтей[550]. Тирант вынужден был прыгнуть вниз,
Когда Услада-Моей-Жизни вернулась в спальню, свечи как раз принесли и все вместе с Императрицей вошли к Принцессе. Императрица тут же спросила дочь, что за переполох случился и отчего она так кричала.
Сеньора, — отвечала Кармезина, — огромная крыса прыгнула ко мне на кровать и пробежала по моему лицу. Она так меня напугала, что я громко закричала, не помня себя от страха. Она оцарапала мне лицо, а если бы попала когтем в глаз, то, представьте, какую бы боль она мне причинила!
А на самом деле поцарапала Принцессу Услада-Моей-Жизни, когда закрывала ей рот, чтобы она не кричала.
Император тоже поднялся и с мечом в руке явился в спальню Кармезины. Узнав про крысу, он обшарил все комнаты. Однако Услада-Моей-Жизни оказалась расторопнее: пока Императрица беседовала со своей дочерью, она спрыгнула на крышу и подобрала веревку, как вдруг услышала стоны Тиранта. Тут же сообразила она, что он упал, и, не говоря ни слова, вернулась опять в спальню. Во дворце был такой переполох и шум из-за криков караульных и слуг, словно в город ворвались турки. Страшно было все это видеть и слышать. Император, будучи человеком весьма догадливым, понял, что то была не крыса. Он приказал обыскать даже все сундуки и открыть все окна. Так что опоздай Услада-Моей-Жизни забрать веревку, Император наверняка бы ее нашел.
Когда герцог и герцогиня, посвященные в то, что должно было произойти, услышали страшный шум, они решили, что Тиранта обнаружили. Вообразите, что почувствовал герцог при мысли о несчастье, приключившемся с его родичем, ибо он решил, что Тиранта убили или схватили. Он быстро вооружился, благо держал при себе доспехи и оружие на случай, если Тиранту потребуется его помощь, и сказал сам себе:
Сегодня я лишусь своего звания и владений, раз Тиранта постигла такая беда.
—' А что же делать мне, коли не хватает у меня сил даже надеть рубашку? — спросила герцогиня.
Вооружившись, герцог вышел из спальни, чтобы узнать, что происходит и где Тирант. По пути он столкнулся с Императором, который возвращался к себе в покои, и герцог его спросил:
Что происходит, сеньор? Из-за чего столько шума?
Император ответил:
Из-за глупых девиц, которые переполошились по пустякам. Какая-то крыса, как мне объяснили, пробежала по лицу моей дочери и, по ее словам, оцарапала ей щеку. Отправляйтесь спать, вам не стоит к ним ходить.
Герцог вернулся к себе в спальню и пересказал все герцогине. Оба успокоились, узнав, что с Тирантом ничего не случилось. Герцог сказал:
Пресвятая Богоматерь, я был полон решимости убить этим топором Императора и всех, кто ему повинуется, коли бы Тиранта схватили. А затем, Тирант — или я — стал бы императором.
Слава Богу, этого не случилось, — ответила герцогиня.
Она поднялась и побежала в спальню Принцессы. Увидев ее, Услада-Моей-Жизни сказала:
Сеньора, прошу вас, побудьте здесь и позаботьтесь, чтобы никто не говорил ничего дурного о Тиранте. А я пойду посмотрю, что с ним.
Очутившись снова на крыше, Услада-Моей-Жизни не осмелилась подать голос, из страха, что ее кто-нибудь услышит, и тут до ее слуха донеслись громкие сетования Тиранта, который причитал следующим образом.