Тирант Белый
Шрифт:
Да, сеньор, ведь это виконт.
Ипполит подозвал виконта. Тот, увидев Тиранта, чрезвычайно изумился такому повороту событий, всему, что Тирант им прежде наговорил, и тому, что они его не узнали.
Не время теперь тратить слова, — сказал Тирант. — Быстро вынесите меня отсюда.
Рыцари взяли Тиранта под мышки и вытащили из сада, заперли калитку, отнесли его поближе к их покоям и оставили в укрытии портика, который там находился.
Никогда прежде не чувствовал я такой боли, — сказал Тирант, — хотя и не один раз бывал ранен почти смертельно. Но теперь мне кажется, я умру, и нужно бы позвать лекарей, но только так, чтобы об этом не узнал Император.
Сеньор, хотите, я дам вам один совет? — спросил Ипполит. — Вашу болезнь не скроешь, тем более сейчас,
А виконт прибавил:
Сеньор и кузен мой, Ипполит, говорит правильно, и я полагаю, что так и надо поступить, ведь Император в любом случае узнает о вашей ране. От любви же нечего ждать, кроме страданий, тревог и бед. И за одно удовольствие платишь сотней невзгод. Так что думается мне, что, когда вы выздоровеете и мы исполним наши клятвы, нам стоит вернуться домой. Вы меня весьма обяжете, коли послушаетесь моего совета.
Сеньор виконт, — отвечал Тирант, — оставим этот разговор: разве тот, кто навсегда пленяет наше сердце, может выпустить его из тюрьмы, в которую оно попалось? Не место теперь говорить об этом. А ты, Ипполит, тайком приведи сюда лошадей и кобылу, которая скачет не слишком резво.
Но вернемся теперь к Принцессе. Услада-Моей-Жизни оставалась на крыше до тех пор, пока не увидела, что Тиранта унесли. Тогда она вернулась в спальню Принцессы, где та находилась в обществе герцогини и прочих девиц. Императрица пребывала в глубочайшем изумлении оттого, что из-за какой-то крысы поднялся такой переполох во дворце. Она села на кровать Принцессы и сказала:
Знаете, как нам лучше быть теперь, милые девицы? Раз во дворце все успокоилось, пойдем снова спать.
Принцесса подозвала Усладу-Моей-Жизни и спросила ее на ухо, где Тирант.
Он, сеньора, уже далеко, — сказала Услада-Моей-Жизни, — но ушел он, превозмогая боль.
Однако она не решилась сообщить Принцессе, что Тирант сломал ногу, равно как и рассказать, что он говорил Ипполиту и виконту. Принцесса очень обрадовалась, что Тиранта не заметили и не нашли. Императрица встала с постели, и все дамы и девицы, в ночных рубашках, уже пошли было в спальни. Но Заскучавшая Вдова сказала, обращаясь к Императрице:
Вы бы лучше положили спать вашу дочь вместе с вами, Ваше Величество: а ну как крыса опять прибежит и испугает ее пуще прежнего.
Императрица ответила:
Вдова правильно говорит. Идем ко мне, дочь моя, рядом со мной ты будешь спать лучше, чем одна.
Нет, Ваше Величество, идите почивать без меня, а мы ляжем вместе с герцогиней, дабы не потревожила я ваш сон.
Тогда Вдова сказала:
Поскольку я уже не молода, то без помех могу следовать презренной тропой, тем паче что в жилах моих течет горячая кровь. Я раньше всех, призвав на помощь всю свою находчивость, обдумывала, как бы избежать того ужасного случая, который все же приключился, и все сильнее желала сцапать эту крысу, но она, повредив себе лапу, сумела сбежать из моей спальни.
Императрица сказала дочери:
Пойдем, а то мне здесь холодно.
Сеньора, раз вы так настаиваете, — ответила Принцесса, — идите к себе, а я приду вслед за вами.
Императрица удалилась, наказав Принцессе немедленно прийти к ней. Тогда Кармезина повернулась к Заскучавшей Вдове и начала в гневе выговаривать ей.
Глава 235
О том, как Принцесса отчитала Заскучавшую Вдову.
Теперь-то мне хорошо известно, сколь велика ваша вина. Мне остается лишь со стенаниями разорвать на груди рубашку, ибо вы, обуреваемая то гордыней, то тщеславием, расставляете мне на каждом шагу силки и опутываете меня ложными речами. Кто дал вам право говорить моей матери, чтобы она приказала мне спать с ней? Как смеете вы лишать
Заскучавшая Вдова не замедлила ответить на это следующее.
Глава 236
О том, что ответила Заскучавшая Вдова Принцессе и какое внушение ей сделала, рассказав о несчастье, приключившемся с Тирантом.
Если страдания мои все усиливаются, так это потому, что я, из любви к вашему высочеству, вынуждена терпеть огорчения, муки и заботы. Обо мне можно судить не по словам, а по делам моим, каковые у всех на виду и далеки от лукавства, бесчестия и тем более сводничества, как то свойственно многим другим людям. Доброе имя мое всем известно. Но хотите знать, каковы мои дела и ради чего я усердствую в них? Верша их, я радею о вере, надежде и милосердии, о смирении и терпении, о честности и истинном вероучении, о подаянии бедным, исповедании и раскаянии. Я гоню прочь от себя гордыню, тщеславие, зависть, гнев и ненависть и злые намерения, любовь к роскоши и все прочие грехи и пороки. Вот почему плоды трудов моих мне слаще сахара. И вы, прекраснейшая сеньора, не должны сердиться на меня, если мои глаза зорче ваших и если мне лучше знать, что я должна делать, чтобы защитить вашу честь, которая мне дороже собственной жизни. А ведь я не сомневаюсь, что вы охотно предъявили бы мне обвинение, коли могли. Но я скажу вам, в чем я провинилась: в том, что я любила и почитала вас больше, чем вам бы того хотелось. Из- за этого-то и буду я страдать всю жизнь, не зная ни веселья, ни праздников, ибо отныне любой день принесет мне лишь мученья. Но я вовсе не желаю, чтобы окружающие девицы и тем более вы, ваше высочество, полагали, будто я — светильник, дающий свет другим, но сжигающий себя дотла. Вы думаете, что мне не жаль Тиранта? Вы думаете, я не видела, как он спустился по веревке, которая оборвалась, и ударился о землю так сильно, что, должно быть, переломал себе обе ноги и все ребра?
И она с громкими рыданиями стала кататься по полу и рвать на себе волосы, возопив:
Погиб светоч рыцарства!
Услышав ее слова, Принцесса трижды промолвила: «Иисусе! Иисусе! Иисусе!» — и упала без чувств. Она так громко призывала Иисуса, что Императрица, уже спавшая в своей постели, услышала это. Она вскочила, побежала в спальню дочери и увидела ее в беспамятстве, ибо ее никак не могли привести в чувство. Императору тоже пришлось встать, призвали всех дворцовых лекарей, но Принцесса и через три часа не пришла в себя. Император спросил, отчего его дочь в столь ужасном состоянии. Ему сказали:
Сеньор, она вновь увидела крысу, на сей раз совсем маленькую, и, вспомнив ту, которая пробежала по ее кровати, лишилась чувств.
О, горе мне, старому Императору! Неужто на склоне лет должен я испытать столь тяжкие муки? О жестокая смерть! Почто ты медлишь и не приходишь ко мне, когда я тебя зову?
Воскликнув так, и Император лишился чувств и упал на пол рядом со своей дочерью. Тут поднялись во дворце такие крики и стенания, что трудно было и представить себе, будто люди способны кого-нибудь так оплакивать. И случился переполох еще больший, чем прежде.