Тирант Белый
Шрифт:
Болезни моей требуется другой лекарь.
Между тем Вдова встала со своего места, взяла с собой одну из дам и двух оруженосцев, чтобы они ее сопровождали, и отправилась к одному художнику. Она сказала ему:
Ты превзошел всех в живописном искусстве. Можешь ли ты, по моему желанию, изготовить маску так, чтобы казалось, будто это живое лицо, и обтянуть ее тонкой черной кожей, дабы походила она на лицо Лаузеты, нашего садовника? Да приделай ему бороду, наполовину черную, наполовину седую, с помощью смолы она хорошо будет держаться. А то скоро праздник Тела Господня[571], и мне хотелось бы разыграть одно действо. Не забудь еще черные перчатки, чтобы казалось, будто все тело у него черное.
Сеньора, — отвечал художник, — все это нетрудно сделать, но теперь у меня много работы. Однако если вы хорошо мне заплатите, я доставлю вам удовольствие и, отложив остальные заказы, сделаю то, что вы просите.
Вдова запустила руку в кошелек и достала оттуда тридцать золотых дукатов,
Принцесса же, прогулявшись некоторое время по саду, увидела Лаузету, который окапывал апельсиновое дерево, ибо в его обязанности входило ухаживать за садом. Принцесса остановилась поговорить с ним. А Вдова, которая к тому времени уже вернулась, смотрела на Тиранта, знаками показывая ему, чтобы он взглянул, как его госпожа беседует с чернокожим Лаузетой. Тирант, сидевший рядом с Императором, обернулся и заметил, что Принцесса оживленно разговаривает с садовником-мавром. Тогда он подумал:
«Ох уж эта отвратительная Вдова! Своими обманными уловками она еще, чего доброго, в самом деле заставит меня поверить, что ее слова правдивы. Но что бы она ни делала и ни говорила, невозможно и представить, чтобы Принцесса впала в столь ужасный грех. Ни за что я в это не поверю, если не увижу своими собственными глазами».
В это время Император подозвал одну из девиц и сказал:
Иди сюда, Праксидис, — ибо таково было ее имя. — Пойди к моей дочери и скажи ей, чтобы она попросила Маршала подойти к ней. Пусть она попросит его поскорее отправиться в лагерь, а то ведь часто бывает, что юные рыцари больше пекутся о девицах, чем о своих обязанностях.
Принцесса отвечала, что так и сделает, коли о том просит Его Величество. Наговорившись вдоволь с Лаузетой об апельсиновых и миртовых деревьях, она еще прогулялась в свое удовольствие по саду. Когда же подошла она поближе к Императору, то подозвала Тиранта и сказала ему, что очень устала, попросив, чтобы он дал ей руку. Они вместе прошлись по саду. Одному Богу известно, до чего утешился Тирант, когда Принцесса обратилась к нему. И после того, как отошли они подальше, Тирант сказал следующее.
Глава 270
О том, какие слова любви сказал Тирант Принцессе.
Если бы в душе вашей было столько же любви, сколько в ваших словах, каким бы счастливым почувствовал я себя, ибо жил бы в беспрестанном веселье и радости! Но враждебная мне фортуна повернула свое колесо, как она и поступает именно тогда, когда я думаю, что она мне благоволит. Так и в вашем высочестве нет ни малейшего постоянства. Фортуна же, по всей видимости, на меня сердита, так как являет мне добрый лик, но дела ее совсем не добры. И изыскивает она любую возможность, чтобы лишить меня любых благ. И посему денно и нощно вижу я вас лишь в своих мечтах. Но если бы фортуне угодно было пощадить меня, то пусть бы позволила она мне утолить мое желание хоть отчасти. Я и тогда бы почувствовал себя самым счастливым рыцарем, который ког- да-либо существовал на земле. Ведь и те крохи надежды, которую вы когда-то в меня вселили, способны поддержать меня. И ежели вы, ваше высочество, выслушаете всех несчастных в ваших владениях, то кое-кому все-таки простите прегрешения. А посему я прошу вас: соблаговолите оказать мне милосердие и склонить ваш слух к моим столь справедливым мольбам. Ведь тот, кто благороден от рождения и в делах добродетелен, не должен хранить в душе жестокость, каковая является уделом только злых людей.
Прекраснейшая Принцесса покорно терпела мучавшую ее боль и в большом волнении начала говорить таким образом.
Глава 271
О том, что ответила Принцесса Тиранту.
Невозможно и описать, какие мучительные страсти рождает любовь в моей истерзанной душе. Ведь из одной беды попадаю я в другую. Видя мою любовь, называют меня счастливой, но лишь потому, что не знают о моих несчастьях. Вотще страдаю я, понапрасну растрачивая свою юность, и несу покаяние за то зло, которого не совершала. Ведь не привыкла я ни к той страсти, что вызывает во мне любовь, ни к страданиям, которым подвергается нынче мое сердце. И дабы положить конец моим невзгодам и дать покой моему измученному разуму, с помощью следующих слов удовлетворю я твою просьбу. Дай мне правую руку, и я вложу ее в свою.
Когда соединили они свои правые руки, Принцесса сказала:
Чтобы брак сей был истинным[572], заявляю я нижеследующее: я, Кармезина, отдаю вам, Тирант Белый, свое сердце в знак того, что буду вашей верной женой, и беру ваше, в знак того, что вы будете мне верным мужем.
Те же, или похожие, слова произнес и Тирант, как то было принято. Затем Принцесса сказала:
Скрепим наши клятвы поцелуем, ибо святой Петр и святой Павел, поручатели сих браков, так повелели[573]. А после этого я, во имя Святой Троицы, даю тебе полную свободу поступать со мной как с женой, каковая является подругой своего мужа. Клянусь я
Тут Принцесса умолкла. Тирант же, премного довольный тем, как она его утешала и какую особую милость ему оказала, со смиренным видом и любезной улыбкой сказал следующее.
Глава 272
О том, как Тирант взял с Принцессы клятву, что она не откажется от обещания выйти за него замуж.
В неописуемый восторг пришел Тирант, когда понял, что недалек тот день, когда он сможет обладать короной Греческой империи благодаря грядущей свадьбе. Ведь он увидел, что прекрасная сеньора соблаговолила с такой преданностью и благожелательством заявить о своей любви к нему и говорила с ним столь искренне и доверительно. Тирант был так счастлив, что ему казалось, будто ничего не стоит ему завоевать весь мир. И очень захотелось Тиранту сказать об этом своему кузену Диафебу, герцогу Македонскому, ибо он полагал, что любой должен обрадоваться его счастью. И дабы еще больше удостовериться в нем, взял он бывший при нем ковчежец с Lignum Cruris[575], которого Сын Непорочной Матери касался своими священными плечами, и попросил Принцессу, возложив на него руки, поклясться в том, что она с чистым сердцем и добрыми намерениями желает, чтобы их брак был заключен. Принцесса с превеликой радостью принесла сию клятву, и Тирант сказал:
Дабы не сомневаться во мне, желаете вы, ваше высочество, чтобы было соблюдено равенство в браке, и потому я также клянусь быть вам верным и истинным мужем и не покинуть вас ради другой женщины.
Принцесса принесла также клятву отказаться от всех имперских привилегий и от всего, что может принести ей пользу, но навредить Тиранту.
После всего этого Тирант опустился на колени и хотел поцеловать руки Принцессе, потому что боялся обидеть ее больше, чем любую святую. Но она не позволила ему этого сделать, и он смог лишь высказать свою бесконечную благодарность за оказанную ему милость. И поскольку Тиранту не терпелось вновь услышать от ее высочества, что она теперь чувствует, Принцесса на замедлила сказать следующее.
Глава 273
О том, что сказала Принцесса Тиранту.
Из-за юных лет моих и страха быть преданной позору не могла и не решалась я до сих пор открыть вам все свои желания. Но нынче, побуждаемая бесконечной любовью к вам и мучительными раздумьями, вынуждена была я хоть отчасти наградить вас так, как вы того заслуживаете. Однако моя честь и доброе имя не позволяют мне уступить вам в том, чего вы более всего желаете и что буду хранить я для вас как зеницу ока. После же того, как одержите вы блестящую победу над маврами и немного передохнете, сможете вы сорвать сладчайший и дивный плод любви, который достается тем, кто сочетается священными узами брака. Он принесет вам на всю жизнь и корону могущественной Греческой империи, которой вы достойны благодаря великой вашей доблести. Пусть не гнетет вас долгое ожидание, ибо в сем презренном мире счастье и наслаждение обретаются лишь тяжкими трудами. Однако высшее наслаждение, какое только может испытать моя душа, — это любить вас, ибо нет ничего для меня дороже на свете. Какой злодей сможет разлучить нас — двух любящих, которые так стремятся друг к другу, — если только вы не пожелаете этого? О многих вещах хотела бы я сказать вам, но не решаюсь, опасаясь предать их огласке. Теперь вы знаете, как сильно желаю я вам добра. Ни от чего так не страдаю я, как от мысли, что долго не увижу вас. Но, твердо надеясь на ваше скорое возвращение с победой, я утешаюсь и перестаю терзаться. Мне нечего добавить, кроме того, что вы можете повелевать мной как господин, которому я себя препоручила, и поступать со мной как вам будет угодно.