Титаник
Шрифт:
— Мы идем на помощь «Титанику». Он терпит бедствие.
— А наше судно не терпит бедствия? — спросил недоверчивый пассажир.
— Нет, сэр, это «Титаник» столкнулся с айсбергом, — объяснил доктор и больше уже не намерен был терять времени.
Но в этот момент Луи Огден заметил стюардов, переносивших подушки и одеяла, что его очень встревожило. После возвращения в каюту они с женой спешно проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что на «Карпатии», вероятно, произошел пожар, а поэтому судно на всех парах мчится искать помощь, чем и объясняется повышенная вибрация и усилившийся шум машин. Версию о том, что бедствие терпит «Титаник», супруги отвергли как вздор — просто врач пытается их успокоить. Теперь они
Несмотря на всю бдительность команды, Огденам удалось проскользнуть на палубу и под покровом темноты спрятаться там в укромном месте. Вскоре они убедились, что не только они покинули каюту, и теперь все вместе старались, чтобы, с одной стороны, никто из команды их не обнаружил, а с другой — строили догадки, что же все-таки происходит. Спросить кого-нибудь они не решались и пробыли в своем неуютном и холодном укрытии до рассвета, когда наконец все стало ясно.
Капитан Рострон тем временем, предприняв все необходимые меры для приема, как он полагал, более двух тысяч потерпевших, смог вернуться на мостик и сосредоточиться на своих обязанностях судоводителя. «Карпатия» все больше увеличивала скорость: с 14 узлов до 15, затем до 16,5 и, наконец, до 17 узлов. Капитан перешел на правое крыло мостика и вызвал второго помощника Джеймса Биссета.
— Стойте здесь, — сказал он ему, — и внимательно следите за огнями и световыми сигналами — и за льдом!.. При таком безветрии высматривать белую пену прибоя у основания айсбергов бессмысленно, а вот за отраженным ими светом звезд следите. В ледяное поле мы попадем в три часа ночи, а может быть, и раньше. Другие наблюдательные посты выставлены на баке, в «вороньем гнезде» и на левом крыле мостика, но я рассчитываю на вас. С вашими зоркими глазами и божьей помощью мы все увидим вовремя, и нам удастся избежать столкновения. Сосредоточьте на этом все свое внимание!
— Да, сэр! — ответил Биссет.
Ответственность, лежавшая в эти часы на капитане Ростроне, была огромной. Спустя годы он вспоминал:
«… Ночной мрак увеличивал опасность, которой мы себя подвергали. Когда мы на огромной скорости мчались навстречу айсбергам и, стоя на мостике, напряженно вглядывались в темноту, я полностью осознавал, какому риску подвергаю судно и пассажиров.
Сегодня я могу сказать, что ледовая обстановка летом того года была феноменальной. «Титаник» шел верной трассой. На ней можно встретить лед, это правда, но та ночь своей неповторимостью всем врезалась в память. Вот уже два лета подряд в Арктике было необычно тепло. Айсберги, отколовшиеся от материкового льда, сносило к югу. Прошло два года, прежде чем эти огромные льдины попали так далеко на юг. Когда рассвело, мы были совершенно потрясены, увидев ледяные горы и глыбы льда, окружавшие нас со всех сторон, насколько хватало глаз.
А мы вели «Карпатию» в этот опасный район, и каждый нерв был натянут, как струна. В какой-то момент я увидел совсем близко большой айсберг, поднимавшийся прямо в небо. Я заметил его потому, что его поверхность отразила свет звезд — слабенький предостерегающий лучик, который позволил нам благополучно его миновать. Если бы такая же благосклонная звезда подарила немного своего света вахтенным «Титаника»… К сожалению, этого не произошло».
В 1 час 10 минут на мостик пришел радист Гарольд Коттэм и сообщил, что он поймал радиограмму «Титаника», адресованную «Олимпику». В ней говорилось:
— Приготовьте шлюпки, носовая часть быстро погружается.
Через четыре минуты «Титаник» сообщил:
— Тонем с дифферентом на нос…
Потом радист «Титаника» вызвал «Карпатию» и спросил, через какое время она сможет прийти на помощь. Коттэм побежал на мостик.
— Передайте, что примерно через четыре часа, —
Последнюю радиограмму от Джека Филлипса Коттэм принял в 1 час 45 минут. Тот сообщил, что вода поступает в машинное отделение. После этого «Титаник» замолчал. На мостике «Карпатии» росло гнетущее чувство неотвратимо приближающейся трагедии.
Глава 6
«СПУСТИТЬ ШЛЮПКИ!»
На шлюпочной палубе «Титаника» все спасательные шлюпки были уже расчехлены. Второй помощник капитана Лайтоллер обратился к старшему помощнику Уайлду за разрешением опустить шлюпки до уровня палубы. Уайлд счел такой шаг преждевременным. Но Лайтоллер был другого мнения и, считая, что времени осталось мало, пошел прямо к капитану Смиту. Тот разрешил вываливать шлюпки за борт. Прошло несколько минут, и Лайтоллер вновь обратился к старпому, можно ли начинать посадку. Уайлд вторично ответил отказом. Лайтоллер снова отправился на поиски капитана. Шум выходящего пара был настолько сильным, что второй помощник, приставив ладони ко рту, вынужден был кричать капитану в ухо:
— Не лучше ли, сэр, чтобы женщины и дети спустились в шлюпки?
Капитан только кивнул в знак согласия. Лайтоллер приказал приспустить шлюпку №4 до уровня палубы А и вместе с группой пассажиров спустился вниз, полагая, что оттуда посадку будет производить легче. В ту минуту он совершенно забыл, что прогулочная палуба в этом месте застеклена и все окна закрыты. Обнаружив это, он приказал нескольким членам команды открыть окна, а женщинам и детям возвращаться назад, на шлюпочную палубу, к шлюпке № 6.
На правом борту подготовкой шлюпок к спуску руководили Лоу и Питман. Работа шла полным ходом, но все-таки не так быстро, как хотелось одному из пассажиров.
— Нельзя терять ни минуты, — торопил он третьего помощника Питмана, который занимался шлюпкой № 5.
Питман не решался вступать в спор с каким-то незнакомым человеком, к тому же одетым в халат и тапочки. А этим человеком был генеральный директор «Уайт стар лайн» Брюс Исмей. Из всех, находившихся в ту минуту на палубе, он был одним из немногих, кто хорошо знал, что времени действительно осталось мало. В отличие от Питмана он слышал, как Томас Эндрюс дал судну полтора часа жизни, а старший механик Белл докладывал капитану, что в трюм с силой врывается вода и шесть носовых отсеков вскоре будут затоплены. Когда незнакомец велел Питману начинать посадку в шлюпку женщин и детей, третий помощник не выдержал.
— Я жду приказаний капитана, — оборвал он его.
Внезапно до него дошло, кем мог быть этот назойливый пассажир, и он решил узнать у капитана, должен ли он выполнять то, что требует Исмей.
— Да, — коротко бросил капитан.
Питман вернулся к шлюпке № 5, прыгнул в нее и крикнул:
— Дамы, пожалуйста, садитесь!
В это время стих наконец невыносимый гул пара, выходившего из котлов. По сравнению с тем, что творилось несколько минут назад, над шлюпочной палубой «Титаника», несмотря на весьма оживленную суету вокруг спасательных шлюпок, воцарилась странная тишина. И в этот момент все вдруг осознали, что происходит нечто нереальное: играла музыка! Судовой оркестр под управлением Уолласа Генри Хартли собрался вначале в просторном холле I класса, где столпились пассажиры, ожидавшие дальнейшего развития событий. Яркий свет и знакомые мелодии, прежде всего регтайма, в значительной степени помогли успокоиться и снять повышенную нервозность и напряжение. Потом восемь музыкантов перешли на шлюпочную палубу к входу на парадную лестницу и продолжили импровизированный концерт.