Титаник
Шрифт:
Неизвестное судно казалось настолько близким, что капитан Смит счел необходимым, помимо пуска сигнальных ракет, продолжить подавать и световые сигналы. Поскольку Боксхолл был занят ракетами, он спросил у Роу, умеет ли тот подавать сигналы светом. Рулевой ответил, что немного. Тогда капитан приказал ему постараться привлечь внимание неизвестного судна и, если оно ответит, передать ему, что «Титаник» тонет и просит его подготовить спасательные шлюпки. Так, между пуском ракет, не переставая, мигал сигнальный фонарь, но ответ, которого ждали с таким нетерпением, не приходил.
Если до этой минуты кто-то на палубе «Титаника» еще не понимал всей серьезности ситуации, то сомнения мгновенно рассеялись, как только небо озарилось светом первой ракеты. Лоренс Бизли писал: «Не стоит приуменьшать драматизм этой сцены:
По-видимому, другой огромной трагедией этой столь богатой событиями ночи, помимо непосредственного столкновения «Титаника» с айсбергом, можно считать то, что кто-то действительно находился так близко, что видел отчаянные сигналы, но не придал им значения и не сделал того, о чем к нему взывали. Четвертый помощник капитана Боксхолл выпустил восемь ракет. По общепринятым правилам это означало, что «Титаник» на грани гибели. Но неизвестное судно никак не прореагировало.
Была полночь, когда на мостик «Калифорниан» пришел второй помощник капитана Герберт Стоун, чтобы принять вахту от третьего помощника Гроувза. У входа в рулевую рубку его остановил капитан Лорд и рассказал о неизвестном судне и о том, что оно уже примерно полчаса стоит неподвижно. Он приказал Стоуну следить за ним и немедленно сообщить, если судно начнет приближаться. После этого капитан ушел в штурманскую рубку. Там он какое-то время курил и читал.
На мостике Гроувз тоже рассказал Стоуну о неизвестном судне, и оба офицера внимательно к нему присмотрелись. Стоун различил один топовый огонь, красный отличительный и один или два не очень ярких огня, которые он принял за освещенные окна или открытые двери. Стоун решил, что это небольшое грузовое судно, находящееся от них примерно в пяти милях. Гроувз сообщил также, что «Калифорниан» посылал судну световые сигналы, но не получил ответа. Потом третий помощник ушел с мостика.
Сразу после его ухода Стоун тоже попытался связаться с судном с помощью сигнального фонаря, но безрезультатно. В четверть первого ночи на мостик пришел молодой практикант Джеймс Гибсон и принес кофе. Стоун рассказал ему, как тщетно пытался установить связь с незнакомым судном, и Гибсон с минуту пытался сделать то же самое. Никакого результата. В какую-то секунду ему показалось, что судно отвечает, но потом он решил, что это лишь мигание топового огня. Гибсон ушел, и Стоун остался на мостике один.
В ноль часов 40 минут в переговорной трубе раздался свисток. Капитан Лорд спрашивал, движется ли незнакомое судно. Стоун ответил, что нет и даже не реагирует на повторные световые сигналы. Лорд попросил Стоуна обязательно вызвать его, если произойдут какие-либо изменения, а сам одетый лег на диван в штурманской рубке. Он был спокоен и абсолютно уверен во втором помощнике; кроме того, на «Калифорниан» действовало правило: все офицеры обязаны были немедленно связаться с капитаном в случае любой неожиданно возникшей ситуации или если считали это необходимым.
В ноль часов 45 минут Стоун увидел над неизвестным судном огонек. Сначала он отнесся к этому спокойно — в ясном небе каждую минуту падают звезды, и эта ночь не была исключением. Вскоре Стоун увидел еще один огонек, похожий на белую ракету, хотя он и не отметил на палубе незнакомого судна никакой вспышки, что свидетельствовало бы о том, что ракета была пущена оттуда. Ему даже показалось, что ракету пустили где-то далеко позади судна, за которым он наблюдал. В течение получаса он отметил еще три ракеты, все белые. Сразу же после этого он доложил по переговорной трубе капитану Лорду, что видел огни, которые считает белыми ракетами, и ему кажется, что неизвестное судно поворачивает на юго-запад. Лорд спросил, действительно ли речь идет о белых ракетах и не было ли цветных, с помощью которых судно сообщает о своей принадлежности к той или иной компании. Стоун повторил, что видел только белые, и получил приказ вновь попытаться привлечь внимание судна световыми сигналами. Капитан
«Калифорниан».
На мостик вернулся Гибсон, и Стоун рассказал ему, что неизвестное судно выпустило пять ракет. Оба с минуту внимательно вглядывались в темноту, и Гибсону тоже показалось, что судно грузовое. Потом минуты три он передавал световые сигналы азбукой Морзе, после чего взял бинокль, чтобы посмотреть, не будет ли ответа. В этот момент в небе вспыхнула новая ракета, а за ней — еще две. Одновременно исчез красный отличительный огонь неизвестного судна и стали видны только топовый и кормовой огни. Стоун и Гибсон решили, что судно поворачивает и уходит в северо-западном направлении. В два часа ночи стал виден только огонь на корме, но и тот вскоре исчез из виду. Стоун приказал Гибсону:
— Идите вниз и передайте капитану, что судно скрылось в северо-западном направлении, что мы идем курсом на вест-норд-вест и что неизвестное судно выпустило в общей сложности восемь ракет.
Гибсон отправился в штурманскую рубку и передал сообщение. Выслушав его, капитан спросил, все ли восемь ракет были белые и который час. Доложив, Гибсон вернулся на мостик и рассказал Стоуну о реакции капитана и о том, что когда он закрывал дверь штурманской рубки, то слышал, как капитан еще что-то пробормотал, но что — он не разобрал. В 2 часа 40 минут Стоун еще раз вызвал капитана по переговорной трубе и сообщил ему, что никаких огней больше нет, судно ушло в северо-западном направлении и теперь находится вне видимости. При этом он снова подтвердил, что все ракеты были белые.
Так рассказывали о событиях, происходивших на борту «Калифорниан» 15 апреля между 1 часом 30 минутами и 3 часами ночи, практикант Гибсон и второй помощник Стоун в ходе расследования причин гибели «Титаника» в Лондоне. Таким же было и письменное заявление, сделанное ими по просьбе капитана Лорда. Сам капитан Лорд до конца своей жизни утверждал, что из этого отрезка времени он помнит только, как Гибсон открыл дверь штурманской рубки и тут же ее закрыл. Когда Лорд спросонья спросил: «Что случилось?» — Гибсона уже не было. О том, что он еще раз говорил по переговорной трубе со вторым помощником, капитан вообще не помнил. Он крепко спал. Показания капитана Лорда на протяжении десятилетий служили поводом для многочисленных рассуждений, дискуссий и предположений. Его защитники утверждали, что сомневаться в их достоверности нет оснований. Если уставший капитан, все дни которого проходят на мостике и на котором лежит постоянная ответственность за судно и за жизнь тех, кто находится на его борту, уснет, то спит очень крепко. Чтобы разбудить моряка после трудной вахты, необходимо несколько раз его окликнуть, а иногда и потрясти, да и то не исключено, что он окончательно придет в себя, только когда выйдет на палубу, на морозный воздух. В противном случае в полусне он может действовать и реагировать рефлекторно, но вовсе не обязательно, что потом все это будет помнить. А молодой практикант Гибсон, придя будить капитана, не осмелился его трясти и даже обратиться к нему настолько решительно, чтобы быть уверенным, что командир все понял. Но были и другие, и их было намного больше, кого объяснения капитана Лорда не удовлетворили. Они не поверили ему и достаточно красноречиво это высказали.
А на палубе Е «Титаника», расположенной глубоко внизу, как и на остальных пяти палубах под шлюпочной, по «большой шотландской дороге» с носа на корму судна, не переставая, двигались толпы мужчин III класса. Не похоже было, что они осознавали угрожавшую им смертельную опасность, скорее, стремились уйти подальше от воды, затопившей их каюты и скромное имущество. Многим из них хотелось быть поближе к женщинам, размещенным на корме. Сначала это было неорганизованное перемещение сотен людей, в результате чего мужчины из носовых помещений смешались с супружескими парами и женщинами из кают на корме, и в конце концов огромная толпа пассажиров III класса собралась у главной лестницы, ведущей с палубы Е наверх.