Титаник
Шрифт:
Среди наблюдавших была и миллионерша из Денвера Маргарет Браун. Шлюпка начала медленно опускаться, и Молли Браун повернулась, чтобы перейти на другой борт палубы. Вдруг сзади ее схватили за плечи сильные мужские руки и подтолкнули к релингу:
— Вы тоже пойдете!
И прежде чем полная миссис Браун успела прийти в себя, ее буквально швырнули в шлюпку, которая в этот момент находилась уже на метр ниже уровня палубы. Когда до воды оставалось совсем немного, снизу раздался голос рулевого Роберта Хитченса, которого Лайтоллер назначил командиром:
— Я не могу управлять шлюпкой с одним матросом!
Этим
— Есть среди вас моряки?
Минуту стояла тишина, потом отозвался майор Пешан:
— Если хотите, я пойду.
— Вы моряк? — спросил Лайтоллер.
— Нет, яхтсмен, — ответил Пешан, вице-коммодор королевского канадского яхт-клуба.
Капитан Э.Дж. Смит, услышавший этот разговор, предложил Пешану сойти на палубу А, разбить одно из окон, закрывавших прогулочную палубу, и оттуда сесть в полуспущенную шлюпку. Вероятно, в эту минуту капитан не осознавал всей бесполезности своего распоряжения. В разговор вмешался Лайтоллер:
— Если вы хороший моряк, то можете спуститься вон по тому канату.
Второй помощник прекрасно знал, насколько трудно в темноте добраться до каната, висящего почти в двух с половиной метрах от борта судна, но он хотел испытать майора. И Пешан справился. Оказавшись в шлюпке, он спросил Хитченса:
— Что я должен делать?
И получил приказ заткнуть пробкой сливное отверстие. Пока Пешан искал его на дне шлюпки, он услышал, как Хитченс сказал:
— Поторопитесь, судно вот-вот утонет!
Пешан решил, что рулевой говорит об их спасательной шлюпке, [9] но это было не так. Заслуживает упоминания тот факт, что майор Пешан оказался единственным из пассажиров-мужчин, кому Лайтоллер в ту ночь позволил сесть в шлюпку.
Сразу же после спуска на воду первых трех шлюпок к Лайтоллеру обратился старший помощник капитана Г.Т. Уайлд с вопросом, не знает ли он, где пистолеты, так как первый помощник Мэрдок не может их найти. Лайтоллер знал. Вместе с капитаном Смитом, Уайлдом и Мэрдоком он направился в каюту первого помощника (это была его каюта, перед тем как в Саутгемптоне произошло перемещение старших офицеров) и уверенно сунул руку в ящик. Вынув оттуда несколько пистолетов с патронами, он хотел уйти, но Уайлд остановил его и протянул ему один из пистолетов со словами:
9
Слово boat, которым воспользовался рулевой, в английском языке означает не только лодка, но и большое судно, и моряки употребляют его для обозначения любого плавучего средства, в данном случае имелся в виду огромный «Титаник».
— Возьмите, может пригодиться.
Лайтоллер положил оружие в карман и вернулся на палубу.
По дороге возле палубной надстройки он увидел американского предпринимателя и финансиста Исидора Страуса с женой. Оба пожилых супруга оживленно разговаривали и, казалось, были не очень обеспокоены фактом, который многим уже стал ясен, — гигантское судно тонет.
— Могу я проводить вас в шлюпку? — спросил Лайтоллер миссис Страус.
— Я думаю, мне лучше пока остаться здесь, — ответила
— Почему бы тебе не пойти с офицером? — спросил мистер Страус.
— Нет и еще раз нет, — с улыбкой отказалась она.
У Лайтоллера не было времени кого-то убеждать или уговаривать, об этом пусть заботятся другие. Полковник Арчибальд Грейси, молодой Хью Вулнер, несколько друзей и знакомых доказывали миссис Страус, что она должна воспользоваться спасательной шлюпкой. Казалось, они убедили ее, и миссис Страус даже направилась к одной из них, но потом передумала.
— Нет, — сказала она, — я не оставлю своего мужа. Мы вместе жили, вместе и умрем.
Полковник Грейси обратился к Исидору Страусу в надежде, что ему удастся уговорить его. Быть может, учитывая возраст и беспомощность мистера Страуса, для него будет сделано исключение и ему разрешат сесть в шлюпку вместе с женой. Но старый мультимиллионер тоже был непреклонен.
— Нет, — сказал он, — я не хочу для себя никаких исключений.
После этого Исидор и Ида Страус ушли на палубу А, сели на застекленной веранде в плетеные кресла и совершенно спокойно стали ждать своей участи. Никакие попытки друзей заставить их изменить решение не имели успеха. На шлюпочную палубу они вышли только один раз, чтобы проводить в спасательную шлюпку горничную миссис Страус.
Как и супругов Страус, Лайтоллер не сумел уговорить супружескую пару Эллисон из Монреаля.
— Позвольте посадить вас в какую-нибудь шлюпку, — предложил он молодой женщине.
— Ни в коем случае, — последовал решительный ответ. — Мы вместе начали свою жизнь и, если Богу будет угодно, вместе ее окончим.
Никакие доводы не смогли склонить миссис Эллисон покинуть мужа. В последний раз их видели на шлюпочной палубе одних, в стороне от большой толпы. Гудзон Дж. Эллисон обнимал свою жену, а трехлетняя девочка Лоррейн держалась за мамину юбку. Из этой семьи, ехавшей в I классе, спасся только маленький мальчик Трейверс, и то только потому, что его няня в сутолоке оказалась отделенной от супругов Эллисон и с ребенком на руках села в одну из шлюпок.
После того как были выпущены все ракеты, стало ясно, что «Титаник» обречен, и даже самые большие оптимисты, до сих пор верившие в его непотопляемость, отрезвели. Кончились шутки и шаловливые комментарии о преувеличенных опасениях капитана Смита, лица всех стали серьезными. В шлюпки начали садиться женщины, которые еще недавно отказывались или колебались. Одних провожали мужья, о других проявляли заботу друзья или знакомые, с которыми они провели вместе несколько спокойных и беззаботных дней. Многие держались мужественно, относясь ко всему как к неотвратимости, которой нельзя противостоять, но бывали и драматические и трогательные сцены. Миссис Дуглас умоляла мужа:
— Уолтер, ты должен пойти со мной!
— Нет, — отвечал Уолтер Д. Дуглас, — я должен оставаться джентльменом.
— Все в порядке, моя девочка, — успокаивал девятнадцатилетний Дэниел У. Марвин свою жену, которая была еще моложе, — ты иди, а я еще немного побуду здесь.
Никто не слышал, чтобы супруги Кавендиш произнесли хотя бы слово. Таррел Кавендиш дважды поцеловал свою жену и исчез в толпе других мужчин.
— Будь счастлива, что бы ни случилось, будь счастлива! — были последние слова доктора У.Т.Минахана, которые он сказал своей жене.