Ткач
Шрифт:
— Певица Корней оставила здесь свое благословение, — сказал Гарахк. — Когда река разливается, то делает эту землю богатой. Все растет быстро. Все становится большим и вкусным. Это правда под солнцем и небом.
Когда Рекош перевел для людей, они сказали, что в их мире были подобные места, где люди использовали пышную почву, чтобы выращивать много растений для еды. Вриксы как в Калдараке, так и в Такарале выращивали кое-что из пищи, но они по-прежнему полагались на собирательство и охоту в изобильных джунглях.
Учитывая
Гарахк сложил руки вместе, а затем развел их.
— Мы расстанемся. Один векир, чтобы остаться и собирать растения, один векир, чтобы охотиться. Наш шар'тай будет ярко гореть, и мы устроим пышный пир в честь нового птенца.
В ответ Терновые Черепа ударили тупыми концами копий по земле, издав короткий ритмичный звук, прежде чем разделиться на две группы. Восемь из них присоединились к Гарахку, в то время как оставшиеся четверо — к Рекошу и людям.
— Здесь будет наше дикое логово, ткач, — сказал Гарахк Рекошу. — Если наш векир не вернется к следующему полудню, отправляйся в Калдарак. Мы последуем за вами, когда у нас будет достаточно мяса для всех.
Склонив голову, Рекош постучал костяшками пальцев по своему головному гребню.
— Я присмотрю за нашими, Гарахк.
— Ты произносишь много слов, Рекош. Но самые лучшие — это когда ты произносишь слова, как Терновые Черепа.
Рекош защебетал.
— Это правда под солнцем и небом.
Белый Терновый Череп издал трель, вытянул переднюю ногу и стукнулся ею о ногу Рекоша.
— Ты должен присоединиться к охоте в другой раз. Я хотел бы увидеть твой шар'тай собственными глазами, Ткач.
— В другой раз, Гарахк. Я вплетаю свои слова в узы.
Щебеча, Гарахк повернулся и зашагал прочь. Остальные из его группы последовали за ним. Вскоре все они скрылись из виду, хотя их веселые голоса еще некоторое время доносились до Рекоша.
— Они ничего не поймают, пока их голоса так громки, — сказал Оккор, который был среди оставшихся Терновых Черепов.
— Громкий голос, громкий шар'тай. Разве это не так? — спросил Рекош.
Задумчивый гул донесся со стороны Оккора.
— Когда ведешь войну, да.
— Но для охоты громкий голос — пустое брюхо, — добавил желтый Терновый Череп по имени Эльхарат.
— Ах, вот почему ткач сегодня не охотится, — сказал другой Терновый Череп. — У него слишком громкий голос.
Рекош защебетал вместе с другими вриксами.
— Не слишком громкий. Слишком неутомимый. Слова падают, как дождь с неба, вызывая наводнение.
— Наводнение, которое заставит
Подняв жвалы в ухмылке, Рекош ответил:
— Возможно, тогда я сделаю свой голос еще громче, чтобы Восьмерка тебя не услышала.
Оккор со стуком ударил передней ногой по ноге Рекоша. Запах Тернового Черепа — камня и дерева с легким привкусом трясины — был одновременно знакомым и незнакомым. Он и другие Терновые Черепа поставили корзины и мешки, которые принесли с собой, и быстро разбили лагерь.
Лейси встала рядом с Рекошем.
— Это то самое место?
Рекош кивнул, но все слова, которые он мог бы сказать, мгновенно испарились из головы, когда с другой стороны от него появилась Ахмья.
Она была так близко, что одно ее присутствие заставляло кожу покалывать от тепла, а тонкие волоски — вставать дыбом. Всякий раз, когда они оказывались так близко друг к другу, Рекош отчаянно боролся с собой, чтобы не потянуться к ней, как и сейчас. Его сумка, казалось, оттягивала плечо, ее содержимое ощущалось в восемь раз тяжелее, чем раньше.
— Гарахк сказал, что мы останемся здесь на ночь? — спросила Ахмья, когда они с Лейси взяли по корзинке.
Грудь Рекоша выпятилась.
— Ты с каждым днем все лучше понимаешь слова вриксов, ви’кейши.
Она улыбнулась ему.
— Ты и сам довольно быстро учишь английский.
Он защебетал и склонился в поклоне, прикоснувшись костяшками пальцев к головному гребню.
— Я учусь ради тебя, Ахмья.
— Рекош… — она наклонила голову, отчего волосы упали, частично закрыв лицо, и крепче ухватилась за корзину, стоявшую перед ней. — Ты ничего не должен ради меня делать.
— Это нужда, — он протянул руку, подцепил пальцем ее свисающие волосы и нежно заправил пряди за ухо, — и желание.
Темные глаза Ахмьи встретились с его. Выпрямляясь, он провел пальцем по ее подбородку, приподнимая лицо, чтобы их взгляды встретились.
— Не прячься. Не от меня. Никогда от меня.
На ее щеках расцвел румянец, но она не отвела взгляда. Вместо этого она облизнула губы маленьким язычком и обхватила пальцами его запястье. Ее кожа была теплой, а рука дрожала.
— Не буду.
Она произнесла эти слова так тихо, что Рекош задумался, не почудились ли они ему. Его сердца забились быстрее, стуча громче, чем ее голос.
Лейси громко кашлянула.
— Мне, э-э, оставить вас наедине, или нам…
Ахмья резко втянула воздух, и ее глаза широко раскрылись. Она отпрянула от Рекоша и поспешила к другому человеку.
— Нет. Нет, извини. Много работы, верно?
Рука Рекоша замерла в воздухе. Еще больше этого колючего жара запульсировало под его шкурой. Застежки сомкнулись на щели, пока он боролся с инстинктивным желанием схватить ее, предотвратить ее побег.