Ткач

Робертс Тиффани

И теперь он знал. Теперь, когда он спарился со своим человеком, своей Ахмьей, своей найлией, он знал, что «не похоже ни на что» — единственный ответ, который Кетан когда-либо мог дать. Он знал, что нет слов, которые могли бы правильно описать этот опыт.

И все же, как бы сильно он ни жаждал снова оказаться внутри своей пары, почувствовать, как ее киска обхватывает член, он знал, что потерял контроль во время их совокупления. Он был груб, и ее неопытное

тело болело. Хотя она заверила его, что это была приятная боль, ей нужно время, чтобы отдохнуть и восстановиться.

Он отложит в сторону свое желание и даст ей это время. Он дал бы ей все, в чем она нуждалась, невзирая на дискомфорт или трудности, которые ему пришлось бы для этого вынести.

Рекош с усилием убрал от нее руки. Он тут же поймал себя на том, что борется с желанием прикоснуться к ней снова, и его ладони задрожали. В этот бурный момент он почти мог поклясться, что Ахмья потянулась к нему, словно собираясь последовать за руками…

Нет. Должно быть, это игра мерцающего света, не более того.

Он отдернул руки, развернул платье и поднял его.

— Руки вверх, ви’кейши, — сказал он.

Ахмья прерывисто выдохнула, прежде чем поднять руки над головой.

Желая, чтобы его сердца успокоились, а стебель смягчился, он натянул платье ей на руки, стараясь не обращать внимания на прикосновение шкуры к ее коже, когда тянул его вниз по ее телу.

Она встала в прежнюю позу, как только платье оказалось на месте.

Убрать от нее руки отняло у Рекоша почти всю силу воли. До Ахмьи он никогда не осознавал, насколько сильными — и противоречивыми — могут быть инстинкты. Он должен был защищать ее, обеспечивать и нуждался в спаривании с ней. Он жаждал облачить ее в свой шелк, но каждый раз, когда видел в нем, его охватывало непреодолимое желание сорвать одежду с ее тела и снова заявить на нее права.

Сейчас это желание бушевало. Но он отринул его, сделав еще один шаг назад и пробежав взглядом по своей паре, чтобы оценить работу. Платье облегало ее фигуру, но было достаточно свободным, чтобы можно было легко надеть и снять. Подол доходил ей до колен, а юбка была достаточно широкой, чтобы не стеснять движений при ходьбе, беге или лазании.

— Как оно тебе? — спросил он.

Ахмья провела ладонями по ткани к бедрам. Платье соскользнуло вниз по ее телу, обнажая мягкую плоть грудей и тугие соски.

Рекош сжал кулаки, и боль внутри него усилилась.

Она со смешком подхватила верх платья и потянула его обратно, встретившись с ним взглядом.

— Приятно на ощупь, но я думаю, мне нужно что-то, что лучше держало бы его на месте.

— Что-то, что держало бы его на месте… — его жвалы отвисли, когда он изучал платье. Он подогнал его под ее тело, но сделал немного свободнее, чтобы ей не приходилось с трудом надевать и снимать его. Конечно, без застежек оно не могло идеально держаться на ней.

Создание

человеческой одежды было новым и захватывающим испытанием для Рекоша. Несмотря на то, что большую часть жизни он провел за ткачеством и шитьем, он многого не знал об одежде, которую предпочитают люди, и ему предстояло научиться. Он приветствовал обучение, находя удовольствие в сопутствующем ему творчестве. Его взгляд остановился на ее обнаженных плечах.

— Ах…

Рекош отвернулся, подобрал с земли запасные лоскутки ткани и взялся за нож. Решение было таким простым, как же он не подумал об этом до того, как дарить ей платье?

С осторожностью, которая противоречила его волнению, он нарезал обрезки на более тонкие полоски, которые разделил на две группы по три. Взявшись за концы, он быстро и прочно сплел полоски в шнуры.

Закончив, он сократил расстояние между собой и Ахмьей.

— Замри на минутку, кир’ани ви’кейши, — Рекош просунул пальцы под верх ее платья, слегка оторвав его от кожи, и закрепил короткие шнурки на ее плечах. — Так хорошо?

Улыбаясь, Ахмья провела пальцами по одной из плетеных лямок и кивнула.

— Мне нравятся.

Рекош издал трель. Пришив бретели к платью, он обрезал излишки шелка и отступил, чтобы оглядеть ее.

Как могли бы сказать Терновые Черепа… Под светом луны и звезд его найлия была прекрасна. Но была еще одна вещь, которую он мог бы сделать для платья — что-то, что украсило бы его и в то же время выполняло практическую функцию.

Наклонившись, он взял самый длинный из лоскутков ткани и нарезал на несколько полосок, взгляд метнулся к его паре, когда она провела руками по платью.

— Ты собираешься испортить меня, не так ли? — спросила она.

— Испортить тебя? — пальцы замерли, Рекош склонил голову набок, нижние челюсти задергались. — Как бы ты… испортилась?

Ахмья со смешком покачала головой.

— Не испортить, как портится еда. Испортить, как баловать. Эм… осыпать меня кучей красивой новой одежды и подарков.

Рекош защебетал, переплетая длинные полоски шелка.

— Да, я буду портить тебя. Я не успокоюсь, пока не подарю тебе каждую звезду на небе.

— Я просто шучу, Рекош! Мне не нужны подарки, — она подошла к нему и поцеловала в головной гребень. — Мне нужен только ты.

Успокаивающее тепло растеклось по его сердцу. Он схватил ее за подбородок, прежде чем она успела отстраниться, и повернул к ней лицо.

— Все, что тебе нужно, все, что ты хочешь. Все. Я дам это тебе, Ахмья. Ты — все, что мне нужно.

— Я твоя, Рекош, — она провела пальцами вверх по его предплечью, пока не обхватила запястье, затем медленно провела его рукой вниз по своему горлу к груди, прижимая его ладонь к сердцу. — Пока мое сердце не перестанет биться.