Ткач

Робертс Тиффани

Пока Рекош работал за ткацким станком, Уркот проводил здесь все свое время, придавая форму этим каменным лицам, правя каменные тела, вселяя жизнь в статуи. Ансет попросила его о помощи не потому, что камнерезам Такарала не хватало необходимых навыков, а потому, что никто из них никогда не видел человека.

Даже после той трагической ночи количество вриксов в Такарале, видевших человека, можно было пересчитать по пальцам четырех рук.

И вряд ли это изменится в ближайшее время. Ходили разговоры о том, чтобы

привезти несколько человек на Такарал во время этого визита, но, хотя оставшихся сторонников Зурваши было немного, невозможно было угадать, как другие вриксы отреагируют на появление странных маленьких существ.

Первым и единственным человеком, попавшим в Такарал, была Элла, и конец, который она встретила здесь…

Острая боль пронзила грудь Рекоша. Даже сейчас, когда Зурваши не стало, никто не смог полностью избежать последствий ее жестокости. Ее дух все еще бродил по самым темным коридорам Такарала. Пройдет немало времени, прежде чем она будет изгнана по-настоящему, но Ансет упорно трудилась, чтобы добиться этого, и она уже далеко продвинулась на этом пути.

— Если бы я могла согласиться, Рекош, — тихо сказала Ансет.

Корахла придвинулась ближе к ней, прижимая ногу к задней части Ансет.

— Не говори так, моя королева.

— Ты сомневаешься и все же идешь вперед, именно поэтому ты — лучшая надежда Такарала, — сказал Телок.

Ансет тяжело вздохнула.

— Я хочу, чтобы смерть Эллы имела смысл. Это единственный известный мне способ почтить ее память. Единственный известный мне способ показать, как я сожалею, и извлечь что-то хорошее из ужасного наследия Зурваши.

Рекош изучал человеческие статуи. Было странно видеть их изображенными таким образом — такими большими и цельными, такими чопорными и неподвижными. Такими тихими.

— Дух Эллы здесь, с тобой, Ансет, — мягко сказал Уркот. — Она знает.

— Я надеюсь на это. Я буду работать над тем, чтобы Такарал стал местом, где она чувствовала бы себя желанной и в безопасности. Стал таким местом для всех.

Жесткий свет в зеленых глазах Корахлы — свет воина, защищающего свою королеву, — смягчился, когда она взглянула на Ансет.

— И ты добьешься успеха, нить моего сердца.

Жвалы Ансет поднялись, когда она повернулась к своей паре и наклонилась ближе. Самки осторожно соприкоснулись головными гребнями, закрыв глаза.

Тяжесть сумки Рекоша внезапно увеличилась. Он еще не установил такой связи, еще не закрепил эти узы с Ахмьей. Он еще не заявил права на свою пару. Теперь платье в его сумке больше походило на спутанные нити судьбы, о которых упоминал его отец — каждое мгновение его жизни завязалось в узел, стало таким невероятно тяжелым, что его невозможно распутать.

Когда женщины разделились, Ансет повернулась к Рекошу и остальным. Она посмотрела каждому в глаза, наконец остановив свое внимание на

Рекоше.

— Я попросила Телока стать Главным Когтем, а Уркота — камнерезом королевы. Они отказались.

По обе стороны от Рекоша его друзья поклонились, демонстрируя жест извинений.

Ансет махнула им, чтобы они встали.

— Я не ожидала ничего другого. И хотя я знаю, что ты также откажешь мне в просьбе, я должна попросить тебя, Рекош.

— Я не считаю себя лучшим выбором ни для Главного Когтя, ни для королевского камнереза, Ансет, — сказал Рекош.

Она защебетала и вытянула переднюю ногу, игриво задев Рекоша.

— Я бы хотела, чтобы ты был моим советником, Рекош. Ты постоянно был в курсе того, что думают и чувствуют вриксы этого города, и твоя паутина шепотов оказала бы большую помощь в исправлении ошибок Зурваши.

Тяжесть судьбы все еще давила на него. Он не знал, через что эти нити проведут его, но знал, куда они приведут его в конце концов — обратно в Калдарак.

Обратно к Ахмье.

— Ты оказываешь мне честь такой просьбой, — мягко сказал Рекош, дотрагиваясь костяшками пальцев до своего головного гребня, — но ты права, Ансет. Я должен отказаться. Мое место больше не в Такарале.

— Я знаю, Рекош. Без тебя в этих туннелях будет слишком тихо.

— В то время как в Калдараке будет слишком шумно, — вставил Телок.

— Я буду скучать по шуму, — Ансет развела руками, подзывая Рекоша, Уркота и Телока поближе. Когда они приблизились, она обхватила мужчин всеми четырьмя большими руками в том, что люди называли объятием. — Вы такие же мои братья, как и Кетан, хотя у нас и нет общей крови.

Она наклонила голову вперед, и все трое мужчин соприкоснулись своими головными гребнями с ее лбом.

— И ты наша сестра, — прохрипел Телок.

— Берегите себя, — сказала Ансет, ее голос грохотал вокруг Рекоша. — Берегите наше племя. Я приказываю это как ваша королева.

— И мы будем повиноваться тебе как твои братья, — ответил Рекош. — Я вплетаю свои слова в узы, Ансет.

— Я тоже, — эхом отозвались Уркот и Телок.

— Хорошо, — Ансет ослабила объятия и выпрямилась, издав тихую трель, когда посмотрела вниз на мужчин. — А теперь уходите, пока я не решила приказать вам остаться.

— Пусть глаза Восьмерых присматривают за тобой, Ансет, — сказал Уркот, делая неполный знак Восьмерки.

Ансет скрестила руки в том же жесте.

— И вы, друзья мои. Мои братья.

Когда Уркот и Телок удалились — первый прихватив свою сумку и копья с возвышения, — Рекош наклонился ближе к Ансет, понизив голос.

— Последний шепот перед нашим уходом.

По жесту Ансет Корахла тоже придвинулась ближе, не сводя глаз с Рекоша.

— Ходят свежие слухи о последователях Зурваши, скрывающихся в погребальных камерах, — сказал он.