Ткач
Шрифт:
— Мы тщательно обыскали погребальные камеры, и Архиречица Валкай и ее говорящие с духами остаются бдительными, — сказала Корахла, — но мы проверим еще раз.
— Также ходят слухи о ее последователях в Клубке, — продолжил он, — как мы давно подозревали. Говорят, информация пришла от Уршар, сестры по выводку бывшего Клыка по имени Улкари. Она утверждает, что Улкари скрывается с другими последователями Зурваши в Клубке.
Корахла хмыкнула, звук был низким и обеспокоенным.
— Я знаю о ней. Мы выясним, говорит ли Уршар, исходя из знаний или предположений.
— Спасибо тебе,
Рекош взял у Уркота свое копье, и трое самцов отправились в путь.
В первый раз Рекош покинул Такарал более чем на несколько дней, когда отправился участвовать в войне Зурваши против Калдарака. Он был молод, жаждал приключений и славы вместе с друзьями. Жаждал увидеть дебри Клубка собственными глазами после того, как в течение многих лет слышал рассказы о его красоте и опасностях.
Второй раз — когда он присоединился к Кетану в яме. Когда он отказался от связей с этим городом, чтобы помочь старому, самому близкому другу. Тогда он был более осторожен, но не мог скрыть волнения, несмотря на простиравшуюся перед ним необъятную неизвестность — и ярость бывшей королевы, пылающую у него за спиной.
На этот раз все было по-другому. Он уходил не со смутным ощущением цели, а с полным ее пониманием. Он точно знал, куда направляется и что будет делать, когда прибудет туда. Это не было путешествием в неизвестность… по крайней мере, не в том смысле, как его прежние странствия.
Он снова оглядел Логово Духов, впитывая безмятежность, вернувшуюся сюда после очищения от скверны Зурваши, восхищаясь блеском кристаллов. Возможно, духи его предков действительно жили здесь, но будущее Рекоша было за пределами Такарала.
Оно ожидало его в Калдараке.
— Скажи Кетану, что я скоро нанесу визит, — крикнула Ансет, и ее мощный голос эхом разнесся по пещере.
— Обязательно, — ответил Рекош через плечо.
— Ансет, — нараспев произнесла Корахла.
— Скоро, Корахла. Такарал и раньше обходился без королевы. Конечно, он сможет снова прожить восьмидень или два без королевы, особенно если ты будешь здесь присматривать за всем.
Корахла зарычала, и конец ее копья стукнул по полу.
— Меня не будет здесь, чтобы присмотреть за всем, Ансет. Город проживет восьмидень без своей королевы, но я не смогу выжить без тебя еще хоть день.
Грудь Рекоша сжалась, а сердце бешено заколотилось.
Он не собирался терять ни минуты. Он ждал достаточно долго, достаточно долго откладывал. Когда он вернется в Калдарак, то изготовит обувь — завершающую часть свадебного подарка — и как только будет сделан последний стежок, он подарит наряд Ахмье.
Он заявит права на свою пару перед всеми и больше ни дня не проведет в разлуке с ней.
ГЛАВА 3
?
Затаив
Игла проткнула ткань. Он зажал ее между указательным и большим пальцами и протянул. Сердце бешено колотилось, когда он осторожно натянул тонкую нить, завязал ее и обрезал излишки маленьким ножом из черного камня.
Рекош медленно выпустил воздух через носовые отверстия. Почему-то от этого у него только сильнее сжало грудь. Пальцы болели, а руки дрожали, когда он отложил иголку с ниткой в сторону. Приподняв крошечный чехол для ног, он изучил кружевные украшения, которые только что закончил прикреплять вокруг отверстия.
Его жвалы приподнялись. Белый шелк был прочным, а низ каждого чехла был укреплен толстой, эластичной кожей. Изящные на вид и надежные — совсем как Ахмья.
Он просунул пальцы глубоко в туфлю и раздвинул. Она плотно прилегала именно там, где и должна была. Рекошу оставалось только надеяться, что его измерения были правильными. Он лишь смутно помнил, как его руки касались тела Ахмьи, и даже до возвращения в Такарал у него почти не было шансов прикоснуться к ней. Положив чехол для ног рядом с другим, он взялся за платье и приподнял его. Солнечный свет, проникающий через окно логова, падал на одежду, оттеняя неокрашенный шелк.
Материал был соткан настолько тонко, что казался прозрачным, что выделяло искусно сшитые украшения. По шелку бежали узоры из цветов и листьев, нанесенные с учетом того, какую часть тела Ахмьи они будут прикрывать — как те нежные холмики плоти, которые люди называют грудями. Вкрапления белого хрусталя, которые он вшил в узоры, поймали свет и заставили платье засиять, когда он повернул его.
Оно было прелестным и, на первый взгляд, чрезвычайно изящным. Но, как и самка, для которой он его сшил, одежда была намного прочнее, чем можно было предположить по внешнему виду.
Он не хвастался, когда говорил друзьям, что это его лучшая работа. Ни Такарал, ни Калдарак никогда не видели ничего подобного, и это был идеальный подарок для очаровательного маленького существа, вид которого также не походил ни на что, что когда-либо видели вриксы.
— Больше ждать нельзя, — сказал он.
С того момента, как Рекош впервые увидел ее, его тянуло к Ахмье. Ее внешность заинтриговала — маленькая и гибкая, с нежной бледной кожей, она отличалась от ему подобных, была его противоположностью во многих отношениях, и он находил в этом красоту. Красота была в ее странных, подвижных карих глазах, которые блестели на солнце, в шелковистом мерцании черных волос, в податливости ее губ, когда они изгибались в улыбке или неудовлетворенно сжимались. В легком, лиричном звучании ее смеха и успокаивающей мягкости голоса.