Ткач
Шрифт:
?
Рекош разрывался на части, когда двигался к вражескому лагерю с парой Когтей.
Все его мысли, чувства и инстинкты находились в конфликте. Страх и ярость продолжали сражаться в его душе. Ему нужно было биться за свою пару, освободить ее, убить всех, кто угрожал ей.
Они убьют ее.
Действовать означало бы приблизить ее конец. Продолжать подчиняться — только отсрочило бы неизбежное.
Эти вриксы, все еще фанатично преданные Зурваши, не пощадят жизней Рекоша и Ахмьи. Какой бы выбор он ни сделал, конечный результат будет тем же самым.
Он не мог этого изменить… Но и принять не мог. И последние угольки надежды боролись в нем за то, чтобы не угаснуть под безжалостным потопом реальности.
Внутренняя борьба терзала его сердце, когда они достигли места назначения.
Лагерь окружал барьер из ветвей и терновых кустов. Рекош и его друзья иногда создавали такие барьеры для защиты своих лагерей, используя их для отпугивания чрезмерно любопытных или голодных зверей. Но он никогда не видел настолько высокого и длинного, как этот.
В центре тернового кольца стояло высокое дерево, к которому на толстых шелковых нитях была подвешена круглая платформа. Два Когтя с зазубренными копьями в руках жестикулировали с вершины.
Улкари толкнула Рекоша в Лагерь, достаточно сильно, чтобы заставить его споткнуться. По его спине пробежал жар, исходящий от того места, к которому она прикоснулась. Это был зуд под шкурой, который невозможно почесать. Бурление в животе, которое никак не желало утихать.
— Может, мне идти впереди, раз тебе нужно ускориться? — проворчал он, с силой натягивая свои путы. Шелк скрипел и впивался в кожу, но не поддавался ни на пядь.
— Закрой рот, — прорычала Улкари, ударяя его по затылку тупым концом копья.
Он снова споткнулся, глухой удар эхом отдался в черепе. Но боль, как и многие другие ощущения по всему телу, была отдаленной. Тупой. И у него возникло искушение рискнуть навлечь на себя еще один удар, обернувшись, чтобы украдкой взглянуть на Ахмью, которую со связанными за спиной руками и ногами несла на плече Клык, как зверя на убой.
Рекош стиснул зубы и сжал кулаки, сдерживая новую волну гнева. Он ничего не мог поделать с этой эмоцией. Пока нет, пока не представится возможность…
Или пока он не создаст ее.
Итак, он заставил себя изучать лагерь. Внутри было множество строений, укрытий, сделанных из дерева, шелковых веревок, ткани и листьев. Большинство выглядели так, словно находились под воздействием непогоды по крайней мере несколько восьмидней.
Под некоторыми из этих укрытий было сложено оружие — боевые копья и зазубренные пики, топоры из черного камня, шипастые дубины и кожаные щиты. Хотя он не мог сосчитать их все, пока двигался, оружия было гораздо больше, чем вриксов, даже если добавить двух дозорных на платформе к группе из восьми, захвативших его и его пару.
Этот лагерь был создан не просто для выживания. Как и Острие Иглы много лет назад, это был плацдарм для атаки.
И хотя Острие Иглы было в нескольких днях тяжелого пути от Калдарака, это место находилось менее чем в одном дне пути от дома Терновых Черепов.
— Вы вернулись раньше, чем ожидалось, — крикнула самка впереди глубоким, властным голосом, привлекая к себе внимание Рекоша.
Самка носила украшения, типичные для Клыков при Зурваши — широкий кожаный пояс, горжет из кожи ятина с золотыми лентами на шее, золотые повязки на руках и украшения, инкрустированные сверкающими драгоценными камнями. Но эти атрибуты сочетались с длинными ниспадающими белыми шелковыми накидками, напоминающими одеяние говорящих с духами. По ее лицу были размазаны три полоски бледно-серого пепла: одна по центру, между глаз, остальные по обе стороны от них.
Другая самка, одетая точно так же, стояла рядом с ней и чуть позади. По бокам от них находились пара самцов в изодранных, перепачканных сажей шелковых накидках.
— Верховная речица Оганкай, — Улкари ударил ногой по задней части тела Рекоша, заставив его опуститься на суставы ног. — Мы вернулись с неожиданной наградой.
В нескольких шагах от Рекоша Нуриганас шагнула вперед, наклонилась и опустила Ахмью на землю. Женщина со стоном рухнула в грязь и завалилась на бок. Ее темные волосы были взъерошены, а кожа грязная, в синяках и царапинах.
— Ахмья! — Рекош бросился к ней, но был остановлен Улкари, схватившей его за руки и перенесшей больший вес на задние конечности. Его ноги упирались в землю, ища опору, чтобы толкнуться вперед, но они только скользили и царапали почву.
Оганкай шагнула ближе к Ахмье, наклонив голову и сверкая красными глазами.
Улкари обхватила толстой рукой шею Рекоша, когда его борьба приобрела новый отчаянный характер.
Он выдавил имя своей пары, все его внимание сосредоточилось на ней — и на приближающейся к ней массивной самке. Ахмья никогда не выглядела такой маленькой, такой беспомощной, такой хрупкой, даже рядом с Ансет или Налаки.
— Одно из созданий Кетана, — пророкотала Оганкай. Она вытянула огромную переднюю ногу и осторожно коснулась Ахмьи кончиком, вызвав тихий испуганный вздох у человека, и Рекош взревел.
— Не его золотоволосая пара, но эта все еще несет запах спаривания с вриксом… — Оганкай перевела взгляд на Рекоша, ее жвалы сомкнулись еще плотнее. — Твоя мать боролась за Такарал с честью, ткач, и все же ты предал все, что мы есть, позволив себе попасться в ловушку этого существа!
Не прикасайся к ней.
Она моя.
Не прикасайся!
Как бы сильно он ни хотел, он не мог произнести эти слова из-за сокрушительной хватки Улкари на его шее. Все, что раздавалось, было яростным рычанием.
Наклонившись, Оганкай схватила Ахмью за платье спереди и оторвала ее от земли. Врикс наклонилась, ее плечи поднимались и опускались в такт тяжелому дыханию. Клыки на жвалах были слишком, слишком близко к голове Ахмьи.
Сжав руки за спиной так, что побелели костяшки пальцев, Ахмья встретила испепеляющий взгляд Оганкай и выдержала его.