ТКС. Книга вторая

Бариста Агата

– Тут много пустых помещений, - пояснил Кайлеан, увлекая меня вглубь.
– Я пользуюсь лишь некоторыми.

Я с любопытством разглядывала двери, мимо которых мы шли: они были разными, но дверные ручки отсутствовали у всех. Вместо них в центр каждой был вмонтирован выпуклый чёрный камень, отполированный до шелковистого блеска.

– А что здесь?
– спросила я, когда мы проходили мимо двери из тёмного зеленовато-коричневого стекла. В толще стекла золотыми рыбками плескались непонятные символы. Письмена угасали, на их месте тут же возникали новые.

– Офис, - коротко сказал

Кайлеан. Мне показалось, что ему не хочется вдаваться в подробности, поэтому не стала расспрашивать дальше, хотя именно сейчас задалась вопросом, какого рода бизнесом занимается Их Высочество.

– А тут - лаборатория, - он указал на дверь с гладкой стальной поверхностью. Чёрный камень был встроен в центр какого-то вентиля, торчавшего посередине.

Возле следующей двери из неровных досок, соединённых между собой так грубо, что в дверном полотне образовались изрядные щели, Кайлеан задержался.

Сквозь щели пробивалось красное свечение и слышался гул.

Я тоже остановилась и прислушалась.

– Нам сюда?

Он отрицательно покачал головой, но продолжал смотреть на меня со странным выражением.

– А что там?

– Бассейн с лавой.

Подумав, я предположила:

– Для грешников, что ли?

С некоторой запинкой, будто ему смешно, но причину он озвучить не может, Кайлеан сказал:

– В некотором роде - наоборот… - Он, глядя на меня с тем же малопонятным насмешливым выражением и будто бы колеблясь, спросил: - Хотите посмотреть?

Я пожала плечами. А кто бы не хотел?

Он приложил руку к камню, дверь отворилась.

– Магическая биометрия, - сказал Кайлеан.
– Никто, кроме меня, не сможет открыть. Настроено на мои пентаграммы.

Я опустила взгляд на запястье, вокруг которого была обвязана красная нить… Интересно, а что если… Некое не лишённое интереса предположение промелькнуло у меня в голове, но вернуться к нему я решила позже.

… Это действительно был бассейн с лавой - прямоугольный каменный резервуар, в котором неспокойно ворочалась и глухо охала густая раскалённая субстанция оранжево-красного цвета. На всякий случай схватившись за предплечье Кайлеана, я вытянула шею и заглянула вниз.

В лицо дохнуло жаром.

Кайлеан тоже глянул и произнёс неопределённое ‘Н-да-а-а…’

А потом добавил каким-то язвительным тоном:

– Смотрите-смотрите, Данимира Андреевна.

Наблюдать за огненными картинами можно было бесконечно. В каменном котле плавились перья Жар-птицы и расцветал папоротник; светлые и тёмные струи, длинные, как гривы сказочных лошадей, закручивались, сплетались и расплетались, исчезая, чтобы возникнуть вновь. Языки прозрачного пламени подобно бурунам пробегали по поверхности. То здесь, то там медленно надувались округлые пузыри и лопались вмиг, выстреливая в воздух багряными брызгами праздничного салюта…

Налюбовавшись, я отступила от края.

– Ну, теперь, если у меня совершенно случайно окажется Кольцо Всевластия, я знаю, куда его нести.

Почему-то эта мысль не показалась смешной Их Высочеству. Он чуть ли не застонал.

– О, нет-нет-нет… Так будет не всегда, надеюсь.

– А что не так?

– Всё!
– объяснил Кайлеан.
–

Ну? Насмотрелись? Довольны?

Он произнёс это раздражённо, словно я в чём-то перед ним провинилась. Я подняла взгляд.

Оранжевые отблески скользили по его лицу, причудливо меняя выражение с насмешливого на печальное и обратно. Но вот угли, разгоравшиеся в остекленевших глазах, игрой света не были. Я уже начала немного разбираться в настроении Кайлеана и знала: красные огни в его глазах сигнализируют о переизбытке магии и приближающемся выбросе энергии в окружающее пространство. Когда Кайлеан творил волшбу, это являлось нормальным процессом, но сейчас это был явно не тот случай. Похоже, субстанция, плещущаяся в бассейне, каким-то образом взаимодействовала с королевским организмом и перенасытила его магией.

Я поспешно сказала:

– Жарко здесь. Пойдёмте, Кайлеан Георгиевич.

– Жарко!..
– повторил Кайлеан, уставившись на лаву, но не сдвинулся с места, и зрачки оставались красными.

– Ваше Высочество!
– Я ухватила его за рукав и подёргала.
– Пойдёмте!

Он послушался и повернулся, но его руки вдруг легли мне на плечи.

– Жарко!
– снова сказал он, требовательно глядя мне в лицо, притягивая к себе и наклоняясь, и я поняла, что этот поцелуй будет совсем не таким, как у водопада.

Я ответила ему сразу, хоть и видела, что Кайлеан не в себе. Просто не нашла сил отказаться, несмотря на то, что знала - во имя нашего общего блага нельзя этого делать. И в то же время это было так правильно - наконец-то запустить руки в его волосы, гладить его шею, плечи, спину, изучать его рот… задыхаться, но не уступать первенства ни в чём… и продлевать, продлевать, продлевать короткое счастье.

Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, Кайлеан хрипло пробормотал: - Уводите меня отсюда. Немедленно.

Он был прав, тысячу раз прав… и всё же…если бы он велел остаться - я бы осталась.

Я бросила последний взгляд на лаву - мне померещилось, что её уровень понизился, да и поверхность вроде успокоилась… Но сейчас было не до того. Взяв Кайлеана за руку, я потащила его к выходу. Он подчинился нехотя, всё время норовил ткнуться лицом мне в волосы, но всё-таки я вывела его вон.

После жаркого помещения, залитого багряным светом, в зале было живительно прохладно и темно. Кайлеан вначале слепо цеплялся за меня, но мне удалось отстранить его руки, и он угомонился. Он прислонился лбом к стене и долго стоял так, тяжело дыша. Потом повернулся - уже прежний, сероглазый, и изрёк с болезненной гримасой - не мне, куда-то в пространство:

– Не надо было туда заходить.

Прозвучавшее сожаление больно, хоть и непоследовательно, кольнуло меня в сердце, и я, сделав безразличное лицо, сухо произнесла:

– Конечно, не надо было. Но мы никому не скажем и сами забудем… не так ли, Ваше Высочество?

…Вкус его губ всё ещё сохранялся на моих горевших губах - сама я ничего не собиралась забывать. Я собиралась завернуть это воспоминание в шёлковый платок и уложить на самое дно памяти. Но это было исключительно моим личным делом, невеста со шлейфом могла спать спокойно… по крайней мере так мне казалось сейчас.