Тлеющий уголек
Шрифт:
– Эй.
Звук его голоса заставляет мое сердце воспарить. Ашер сидит на моей кровати, с капюшоном на голове, играясь с пером ворона. Окно открыто, и порывы ветра развевают края бумаги и картин, висящих на моей стене.
– Как ты сюда попал?
– спрашиваю я, закрывая за собой дверь.
Под капюшоном он отрывает взгляд от пера.
– Твой брат впустил меня.
– Так вот что он имел
– мямлю я и ищу правильные слова.
– То, что произошло ранее... с Камероном - я не должна была этого делать.
– Что именно делать?
– в его словах есть подтекст. Он кладет перо на кровать, стягивает капюшон с головы и ворошит пальцами волосы.
– Ты действительно хочешь, чтобы я тебе сказала?
– я облокачиваюсь спиной на дверь и скрещиваю на груди руки.
Его взгляд прикован ко мне, когда он встает.
– Мне нужно знать - незнание сводит меня с ума.
– он слегка меня касается.
– Особенно, когда ты так выглядишь.
Я оттираю с руки оставшуюся грязь.
– Я упала с холма.
Он качает головой и медленно подходит ко мне, ближе, устраняя дистанцию между нами.
– Я говорю не про грязь.
– О.
– я взглянула на тесьму на рубашке, наполовину расшнурованную.
– Он привез меня на озеро, прыгнул в воду и достал мое ожерелье из машины на дне озера.
Удивительно, но он невозмутим.
– И...
– он делает еще один шаг ко мне.
– А потом появилось полгорода, и я свалила. Я пошла вниз по шоссе. Автомобиль занесло на меня, и я упала с холма.
Он в миллиметре от меня, и я чувствую жар его тела.
– Машину занесло на тебя?
Я сглатываю комок в горле.
– Вот так я упала с холма.
– Они сделали это нарочно?
– спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Трудно сказать, но возможно.
Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. Когда он вновь открывает глаза, его зрачки расширены, осталось только узкое кольцо серого. Он опирается руками о дверь, ловя меня в ловушку своих рук.
– Ты в порядке?
– его глаза исследуют мое тело в поисках ран, но все порезы и синяки уже зажили.
Я киваю, не в силах отвести от него взгляд.
– Я же говорила тебе, я ходячее чудо.
Его взгляд опускается к моим губам, и его голос усиливается рычанием.
– Он целовал тебя?
– Что?
– Камерон, - его голос скрипит.
– Целовал тебя?
У меня сводит живот, и я облизываю потрескавшиеся губы.
– Ты действительно хочешь знать ответ?
– Мне нужно знать, иначе это сведет меня с ума.
– Он целовал мою шею, - поморщившись, честно признаю я.
– И часть груди.
– Это все?
– он приподнял проколотую бровь.
– Это единственное место, куда он целовал тебя?
Я не понимаю, почему он не решил, что это плохо, потому что так оно и есть. На самом деле, я чувствую себя шлюхой.
– Это единственно место, куда он целовал меня... но я не понимаю, почему ты ведешь себя так, будто это не имеет никакого значения.
– Для тебя это много значило?
– спрашивает он.
– Тебе... тебе понравилось?
Я обдумываю, что он сказал. Мне понравилось? Честно говоря, обдумав, я понимаю, что те чувства, которые я испытывала с Камероном, базируются скорее на обольщении, чем на самих чувствах. С Ашером в эмоциональном плане все мощнее и интенсивнее.
– Мне нравится, когда меня целуешь ты, - говорю я, пробегаясь пальцами по его рубашке, ощущая твердость его мускулов под ней.
– Я не хочу, чтобы он снова целовал меня... только ты...
Его дыхание учащается, и глаза становятся, как у зверя, небольшая полоска серого истончается, оставляя только черный зрачок.
– Могу я поцеловать тебя сейчас?
Почему он всегда сначала спрашивает? Я хватаю его за рубашку и тяну к себе, наши губы податливо соединяются. Его губы не протестуют, и он легко проскальзывает языком в мой рот, наполняя страстью каждую частичку моего тела.
Он подхватывает меня под ноги и поднимает вверх, мои ноги оборачиваются вокруг его талии, затем он несет меня к кровати, и мы вместе падаем. Я чувствую себя живой и бодрой. В данный момент не существует ничего, кроме меня и его.
Мои руки находят молнию на его куртке и начинают расстегивать её. Он понимает намек и наклоняется достаточно, чтобы вытащить руки и сбросить ее. На нем клетчатая рубашка, которую я неуклюже расстегиваю, но он ловит мои руки, останавливая меня.
– Ты уверена, что в порядке?
– спрашивает он, затаив дыхание, его губы распухли.
– Ты кажешься взволнованной.
Я расстегиваю другую пуговицу.
– Я в порядке.
– Но я не хочу, чтобы мы двигались слишком быстро, - говорит он, пока я расстегиваю пуговицы.
– Ситуация и так развивается стремительно, и я боюсь, если мы начнем снова... в горячке... мы не сможем остановиться.
– Ты не хочешь этого?
– Господи, пожалуйста, скажи нет.