Тьма сгущается
Шрифт:
– Для чего понадоблюсь? – спросил тот испуганно.
Если от него потребуют поднять деревню на бунт против захватчиков, Гаривальд готов был прямо заявить партизанам, что они ума лишились. По мнению крестьянина, восстание могло закончиться только гибелью его друзей и знакомых – да и его самого. Зоссен лежал в стороне от становой жилы; даже если удастся его отбить, рыжикам это не помешает перебрасывать подкрепления на фронт. В деревне даже магического источника не было, и, чтобы задействовать хрустальный
Хрусталик… Гаривальд покрепче стиснул топорище. Какими будут дальнейшие слова оборванного солдата, он догадался прежде, чем услышал:
– У вас имеется то, что нам нужно. То, что похоронено в земле.
Гаривальд уже подумывал о том, чтобы выкопать хрустальный шар и передать ункерлантским партизанам – подумывал, но так и не взялся за дело, как ни уговаривал его Ваддо. Даже пытаться это сделать было опасно. Но и рассказать о существовании шара этакой толпе – не меньше. Сам Гаривальд никому не молвил ни словечка. Значит, кто-то другой. А о том, что знали партизаны, могли проведать и альгарвейцы.
– Я вам его принесу, – торопливо пообещал он.
Если Гаривальд вздумает артачиться, партизаны запросто могут донести на него рыжикам.
– Хорошо. – Партизаны закивали вразнобой, а их предводитель поинтересовался: – Когда?
– Когда отыщу! – рявкнул Гаривальд. – Силы горние, даже собака не всегда может зарытую кость вынюхать. А я никаких меток не оставил – иначе драные рыжики уже нашли бы эту штуку. Придется искать.
– Не мешкай только, – предупредил другой партизан. – Эта вещь нам очень нужна. Очень.
– Если думаете, что сможете отыскать ее быстрей моего, копайте сами, – буркнул крестьянин. – Удачи.
– Не играй с нами, – предупредил главарь.
– Не валяй дурака, – огрызнулся Гаривальд.
Он вдруг подумал, что переборщил, и напрягся, готовый наброситься с топором на ближайшего партизана, если остальные откроют огонь. Может, хоть одного удастся зарубить перед смертью… Но партизаны только переглянулись и, ни говоря ни слова, скрылись в лесной чаще.
Гаривальд поволок связку хвороста в деревню. Единственной благодарностью, которую он получил, было неразборчивое бормотание и проставленная напротив его имени в списке галочка – значит, на какое-то время его от походов за хворостом избавят. Если бы рыжики попытались привлечь на свою сторону местное население, немалая часть грельцеров пошла бы за ними, это Гаривальд прекрасно понимал – под властью Свеммеля крестьянам приходилось несладко. Иные цеплялись за альгарвейцев только поэтому, как бы ни обходились с ними захватчики. Большинство, как Гаривальд, понимало, что хрен редьки не слаще.
– Долго ты проваландался, – проворчала Аннора,
– Ох, только не начинай! – прорычал крестьянин.
Он окинул избушку взглядом. Сиривальд был занят чем-то во дворе, Лейба ничего вокруг не видела, кроме тряпичной куклы, набитой соломой.
– Им нужен он, – прошептал крестьянин.
Глаза Анноры вылезли на лоб.
– А ты сможешь его достать?
– Придется попробовать.
– А если тебя поймают? – не унималась жена. – Ты хоть помнишь, где его закопал?
– Придется попробовать, – повторил Гаривальд. – Думаю, меня не поймают… и отыскать шар я, пожалуй, сумею.
– Как? – спросила Аннора. – Ты же не чародей.
– И не надо. – Гаривальд пожал плечами. – Что рудный камень притягивает железо, а натертый шерстью янтарь – перья и солому, все знают. А ты не слышала, что известняк так же притягивает стекло?
Супруга с досадой прищелкнула пальцами.
– Силы горние! Слышала, да из головы вылетело. Рудным камнем и янтарем детей малых веселят, а вот часто ли приходится стекло притягивать?
– Не очень, – согласился Гаривальд. – Да сколько того стекла у нас в Зоссене? Для нашего брата уж больно дорогой товар. А вот коли хрусталик не из стекла сделан, то я уж и не знаю!
Если шар сделан не из стекла, известняк не подействует. Тогда Гаривальду придется перекапывать весь участок – и ему очень повезет, если удастся найти искомое. Не говоря о том, что времени на это уйдет немало. Кто-нибудь да приметит. И будет задавать вопросы, на которые крестьянин вряд ли сможет дать ответ.
– Ладно, – сказала Аннора. – За известняком далеко ходить не придется – мы поля посыпаем известковой крошкой, чтобы почва кислой не была.
Гаривальд кивнул.
– Отыскать кусочек побольше, подвесить на веревочке… и темной ночи дождаться.
– Ближайшие две ночи подойдут, – ответила Аннора. – Потом луна прибывать начнет и садиться станет только к утру.
– И еще одно, – заметил Гаривальд. Жена вопросительно подняла бровь. – Хоть бы этот драный хрусталик был на месте. Если Ваддо его уже выкопал, я только зря время потрачу.
Ваддо поговаривал о том, чтобы выкопать шар вдвоем, но кто знает, до чего мог додуматься староста? «И что я скажу партизанам, – подумал Гаривальд, – если Ваддо решил забрать хрусталик себе?» Слушать оправдания они не захотят. Впрочем, вряд ли староста разболтал про хрусталик альгарвейцам: тогда оккупанты уже обрушились бы на Гаривальда и его семью, как подрубленное дерево. Но с тем же успехом Ваддо мог самолично выкопать шар и перепрятать – чтобы Гаривальд или какой-нибудь зоссенец, который видел, как прятали шар, не сдал рыжикам его самого.