Тьма внешняя

Лещенко Владимир

Пытавшиеся увести прочь лошадей, бросив поводья, вскочили в седла. Огневой едва не сбросил наглеца, но тот выхватил из-за пояса нож и уколол в шею плясавшего под ним скакуна. По гнедой шкуре заструилась кровь, и конь, заржав от боли, рванул вперед, враз обогнав кобылу Владислава, на которой, позади седока взгромоздился и новый хозяин меча (которым был, если верить преданию, в свое время сражен какой-то из сыновей самого Батыя).

Ярость едва не разорвала Матвею сердце, и он слишком поздно заметил, что разбойник в зеленой шляпе целится из лука прямо русину в лицо. Прежде чем он успел уклониться,

позади коротко щелкнул арбалет, и лучник, схватившись за сердце, упал. Стрела вонзилась в землю, в десятке шагов от Матвея.

Разбойники между тем во всю мчались к лесу. Они вскачь пронеслись через болотце, подняв тучу грязных брызг и топча редкий камыш.

– Матвей, помоги! – Владислав, с натугой, покраснев, пытался натянуть арбалет. Подскочив к нему, русин одним нечеловеческим рывком взвел натяжной механизм, его спутник выхватил из-за пазухи шкворень и с выкриком – Проклятье, последний! – вставил его в гнездо. Разбойники были уже шагах в двухстах, край леса был уже недалеко. Прижав к плечу приклад, Владислав несколько секунд, затаив дыхание целился в спину главаря.

Но в миг, когда он нажал спусковую планку, на линию огня неожиданно выскочил другой бандит. Прицел был взят верно. Конвульсивно дернувшись, тот повис в седле, но скакавший позади всех на лошади Владислава разбойник сноровисто подхватил под уздцы сбавившего было ход коня и хлестнул его плетью.

Матвей зарычал, и бросился к лесу вслед за разбойниками. Владислав, ругаясь, ринулся следом. У самого леса Огневой поднялся на дыбы, и Гертруда, слетев со спины, рухнула прямо под копыта. Матвей замер, словно оглушенный.

Через секунду кавалькада скрылась за деревьями.

– Господи, Гертруда! – выдавил старый Петер, бессильно опускаясь на колени. Девочка моя… Вскочив, он побежал к зарослям. Матвей было рванулся за ним.

– Куда? Железные пальцы впились ему в локоть. – Не ровен час пустят из лесу стрелу – поминай как звали!

Они подошли к поверженному врагу. Убитый Владиславом разбойник лежал ничком в выгоревшей траве, широко раскинув руки. Маленького роста, какой-то тщедушный, в драной, грязной суконной куртке на голое тело и грубых башмаках свиной кожи на деревянной подошве, он выглядел совсем не страшным. Дурацкая зеленая шляпа отлетела шагов на пять.

На спине под лопаткой алела маленькая аккуратная дыра. И лук у него был небольшой, самодельный, подходящий, скорее для охоты на зайцев или уток.

– Насквозь просадил! – констатировал со вздохом Владислав. – Болт теперь улетел черт – те куда. Ищи теперь. Думал, хоть один останется…

Владислав, перевернул убитого на спину. Он был молод, вряд ли старше Матвея. Заросшее грязной щетиной хоречье лицо не выражало ничего. Должно быть, он так и не понял, что убит.

Силезец вытряхнул содержимое убогой котомки. Маленький нож, гусиные перья для стрел, кресало с несколькими кремнями и трут, завязанные с кусок бычьего пузыря, связка черных сухарей и пара головок чеснока. В маленьком кошеле было четыре серебряных талера, серебряная же цепочка и колечко – явно женское. Вот и все.

Едкая горечь переполняла его душу. Он потерял коня, доспехи, меч, которым владели его отец, дед и прадед (при мысли об этом витязь только что не завыл в бессильной ярости). Пропали запасы еды,

одежда, деньги.

– Да, это ж надо такому случиться, – невесело усмехнулся Владислав, рассовав по карманам кафтана небогатую добычу, – сколько я в своей жизни коней увел, а у меня вот в первый раз…

«В старое время эти козлы вонючие Гансу Битому бы сапоги лизали»– подумал силезец про себя. А вслух продолжил:

– А коней-то наших они пожалуй что и съедят.

– Съедят??

– Точно. Определенно на мясо пойдут. Это раньше от конины нос воротили, а сейчас… Если уж людей едят…

При мысли о том, что его любимец Огневой попадет в котел грязным двуногим свиньям, Матвей не сдержался, пнул труп сапогом.

– Твоего-то может быть и оставят: больно хорош, а вот мою Ворону точно сожрут, – промолвил Владислав, видя реакцию спутника.

И тут, отвернувшись от своего товарища, перебиравшего жалкие трофеи, Матвей глядел туда, где брат Петер неподвижно сидел возле тела единственно дорогого ему человека.

И Матвей устыдился этих мыслей.

Ощущая странную пустоту в душе, Матвей подошел к замершему над телом девушки старику. При виде Гертруды, у русина сильно сжалось сердце. Она лежала на траве нелепой, изломанной куклой, из раздробленного копытом виска стекала кровь. Широко открытые голубые глаза, еще не затуманенные смертью, удивленно смотрели в небо. Совсем как тогда, всего лишь полчаса назад… но нет, лучше не думать об этом!

Старый монах отрешенно перебирал четки, иногда поглаживая несчастную по спутанным волосам. Казалось – окликни его во весь голос – не отзовется; словно уже не здесь.

– Пойдем, – прошептал на ухо русину подошедший сзади Владислав, потянув за рукав. – Мы тут уже ничем не поможем.

И добавил, ни к кому не обращаясь:

– Вот как оно бывает: не попадись они нам на глаза – и наши кони были бы при нас, и девчонка жива…

Глава 7

* * *

Информационно-логический блок ПЕ-994-Ц.

Текущая информация о положении в континууме 29 уровня ствола 2748-991 главная ветвь 98 ответвление 81, основная планета, он же источник Сомы № СН-1123, раздел № 102 Реестра.

Вектор развития процессов в социумах, затронутых плановыми мероприятиями – без изменений, по сравнению с предыдущим обзором. Изменение реальности продолжается.

Состояние фактотума – стабильное, однако, наблюдается ряд явлений, могущих свидетельствовать о его возможном ухудшении.

Рекомендации – активизировать меры по восстановлению управляемости.

* * *

…Это был жуткий сон, сон во сне. Мне казалось, что я стараюсь пробудиться, но всякий раз оказывалось, что я оказываюсь в очередном сне. Как будто я стараюсь выйти из какого-то дьявольского лабиринта, но стоит мне отворить очередную дверь, как за ней открываются новые и новые, и этому нет конца… Слуги мне сказали, что утром, когда они вошли ко мне, я сидела на постели, с невидящим взглядом и перекошенным лицом, и тихонько плакала, раскачиваясь из стороны в сторону…