Тьма. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Я ударил из неудобной позы, по неудобной траектории – но прямо в пасть, в верхнее нёбо. Правое плечо полыхнуло болью, а железо штыка жалобно тренькнуло, обламываясь. Я отпрянул, выставив автомат вперёд. Правое плечо снова вспыхнуло болью. Но напавшее на меня существо уже потеряло ко мне интерес.
Пуская пастью дым, оно мотало головой и выло. Хладное железо штыка сделало своё дело. И теперь буквально испарялось внутри этой башки, отравляя кровь чудовища смертельным для него ядом.
Резко затрещал автомат ратника.
– Отходим!!! – ратник заорал мне прямо в ухо, схватив за правое плечо.
Плечо откликнулось болью, и я зашипел, скосив глаза. На форме расплывалось кровавое пятно. Да и круглая дырка в ткани намекала, что один из зубов уродца меня-таки зацепил. А значит, нужно колоть антидот, обезболивающее и обеззараживающее.
Вот только времени не было. В ухе трещал наушник, передавая команду «отход». То же самое орал ратник. Вои покидали позиции, оставляя на площадке бесполезный теперь пулемёт без патронов.
– Давай!!! Вставай! – ратник буквально заставил Мишу подняться.
А я, кривясь от боли, встал сам. Встал – и тут же пришлось снова падать, наплевав и на боль, и на новые ушибы... Просто я успел краем глаза заметить, как преодолел защитный купол какой-то огненный болид, летевший прямо к нам. Я даже успел прокричать Мише и ратнику, чьего имени не знал:
– Атака кудесника!.. Атака!..
Они не услышали.
Они сами орали, чтобы докричаться друг до друга.
Да и вокруг стоял постоянный грохот. А мой голос неудачно выдал петуха…
И, лёжа на настиле стены, укрытый парапетом, я выжил. Снаряд ударил совсем близко, расплёскивая смертельный огонь во все стороны. Я – выжил. А вот Миша и ратник – нет.
И мне оставалось надеяться, что в те недолгие шесть секунд, пока они прогорали до костей, им было не слишком больно. А на седьмой секунде рядом упал автомат Миши, четыре ноги и груда пепла с костями.
Я перевернулся на спину, сбивая вспыхнувшие на ней язычки пламени. А потом вцепился в Мишин автомат и пополз прочь.
– От-щ-щ-щ-им! Сед-щ-щ-щй щ-щ-щ-щток! – шипел поломанный наушник.
С настила для стрелков я буквально скатился. Сил идти почти не осталось. Кровь текла по руке тёплым ручейком и капала с пальцев, сжимавших оставшийся без штыка автомат. Второй автомат я держал левой, стараясь уберечь такой полезный штык из хладного железа. Ломкие они, заразы!..
Пока пересекал открытое пространство внутреннего двора, огибая туши убитых монстров и людей – сверху строчил пулемёт, выпуская остатки ленты. Я боялся, что не дойду. Но меня подхватили чьи-то руки и потащили к воротам в центральную часть крепости.
За спиной с грохотом взрывались мины, мешая трупы и землю в отвратительную кашу. Так надо! Солдаты тьмы едят
– Седов, едрить тебя! Живой? – Степан Порфирьевич выскочил из ворот, помогая затащить меня внутрь.
– Миша мёртв, гын дес! – экономя дыхание, отозвался я.
И даже попытался выпрямиться.
Седов – моя фамилия в этом мире. А странное обращение к десятнику – дань боевой обстановке. В моей прошлой жизни шутили, что чем короче речь в боевых условиях, тем эффективнее работает армия. В принципе, оно и здесь так же. Поэтому и не пытались в бою выговаривать «господин десятник», а сокращали до «гын дес».
– Да как?! – взвыл Степан Порфирьевич. – Вы же рядом были!
– Кудесник… Огнём… – пояснил я. – Мишу и ратника…
– Что с плечом? – десятник увидел рану, и трупы его резко перестали волновать.
– Зубом проткнула какая-то дрянь… Неизвестная… Нужно…
– Тащите его в лекарню! – коротко приказал он кому-то.
И меня потащили. Сил шевелить ногами-то уже не осталось. Я, конечно, пытался – хотя бы из чистого упрямства и гордости. Но это так, если честно, больше для виду.
– Федя! Федя, ты как? – подбежал Егор и занял место по правую руку, заменив бойца из другого десятка. – В лекарню?
Это он у второго моего «носильщика» спрашивал. Тот, видимо, ответил кивком, потому что слов я не услышал.
– Пошли, брат! Пошли! – подбодрил меня Егор. – Дыра в плече – это фигня. Главное, что голова цела! Будет, куда есть!
– Ага! – я невольно улыбнулся дурацкой шутке.
– Вот! Я всегда знал, что ты любишь поесть! – тут же нашёлся Егор, раскрывая дверь лекарни и помогая втащить туда мою тушку.
Внутри меня усадили на стул. Подскочил санитар, осмотрел и ощупал плечо, пока я морщился и пытался сдержать слёзы боли.
– Давайте его на кушетку! И форму режьте! – приказал санитар. – Надо плечо обработать.
Форму Егор срезал армейским ножом. И зло выругался, когда моё плечо, наконец, оголилось. Я скосил глаза и понял: есть веские причины. На коже вокруг дырки проступала тёмная сеточка вен. Очень нехорошего вида.
– Это ничего, брат… – ободрил меня Егор. – Ща вколют тебе что-нибудь убойное, и пойдёшь на поправку!
– Что тут? – подошёл лекарь, глянул на плечо. – Вены проступили – плохо. Ванька, антидот тащи! И обеззараживающее! И… Противовоспалительное! Витамин! Обезбол! Сшиватель! И стимулятор!
– А стимулятор-то зачем? – удивился Егор.
– Господин сотник сказал всех раненых обратно на ноги ставить, – пожал плечами лекарь. – А больше ничего не знаю.
– Федь, ты держись! Сейчас тебе хорошо сделают! – бросил мне Егор, прижимая руку к уху с динамиком.
В моей поломанной таблетке тоже что-то шипело голосом сотника. Вот только ни единого слова разобрать не удалось.