Тьма. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Ну что могу сказать? Вчерашние мысли о том, что второй зал может оказаться пыточной, оказались не совсем шуткой. Здесь и вправду стояли стулья, больше подходящие для рабочего места опытного палача. С ремнями на подлокотниках и ножках, в которые, видимо, надо было просунуть руки и ноги. А ещё над спинками у стульев были какие-то подозрительные чаши.
Я опешил… Потом занервничал… А затем понял, что пора бежать!
– А-а-а… Что-то мне нездоровится! – признался я, делая осторожный шажок назад.
– Это тебе
Она сделала шаг ко мне и цепко схватила тонкими пальчиками за плечо.
– Но ты не переживай! В лекарне училища тебя быстро поставят на ноги! – она ободряюще улыбнулась, блеснув глазами из-под ресниц. – И завтра мы продолжим.
– А точно надо вот так? – опасливо спросил я, кивнув на стулья.
– Точно, Федя! Точно! – с кривоватой улыбкой кивнула Мария, подталкивая меня к ближайшему.
Бежать было поздно. Вариантов спасения на горизонте не просматривалось. Я мужественно взял себя в руки и шагнул к стулу.
– Садись! – поторопила проректор и, пока я усаживался, объяснила: – Я буду пропускать через тебя «теньку»! Много «теньки»! Твоя задача прогонять её через себя и выпускать. В каком угодно виде. Если захочешь огнём – жги. Захочешь холодом – морозь. Неважно! Твой стул окажется под защитным куполом, и ты никому не навредишь. Я буду вливать быстро, а твоя задача – просто терпеть. Ты понял?
– А мы так чёрному сердцу… Не навредим? – засомневался я.
– Немного! – улыбнулась Мария Михайловна, затягивая ремни и опуская мне на голову жутковатого вида металлический колпак, доходивший до бровей. – Но это именно то, чего мы добиваемся, Феденька. Ты мне веришь?
– Нет! – твёрдо ответил я.
– Правильно! Никому не верь! – одобрила такой подход она, делая шаг вправо от стула и касаясь пластины на стене. – Готов?
– Нет!.. – жалобно провыл я, надеясь на милосердие.
– И это тоже правильно… – услышал я, перед тем как погрузился в боль.
Пожалуй, я не смогу нормально описать свой первый день на проклятом стуле. Потому что это была настоящая пытка. И страшнее всего было не знать, когда эта пытка закончится.
Мне казалось, что я горю изнутри. Как будто там, прямо во мне, развели костёр. Ещё и поигрывая смычком на моих нервах.
Зрение отключилось минуте на второй. Я просто перестал видеть, что вокруг происходит. Меня накрыло кровавой пеленой, которая если и сменялась чем-то, то одной лишь темнотой.
Про боль вообще молчу: она была запредельная.
Сначала было ощущение, что меня вот-вот разорвёт на мелкие части. Но я терпел, как мне и сказали. Только иногда рычал сквозь зубы, сжимал кулаки и пытался вырвать стул из пола. Не помогло. Но в этот момент мне показалось, что я начинаю трещать, как перенадутый воздушный шарик, который уже готов лопнуть.
И
Могу, наверно…. А вот проклятые ремни разорвать не могу.
Вместо этого становилось всё больнее и больнее.
А потом я заорал. Так, наверно, я не орал, даже оказавшись лицом к лицу со жнецом на границе Тьмы. Я орал не просто во всю мощь лёгких – я орал, кажется, всем своим естеством, пытаясь хоть как-то притушить боль. Словно бы залить её этим криком, как ледяной водой.
И я почувствовал, как вокруг становится холоднее. Ещё холоднее, ещё… Воздух внутри защитного полога, который на меня опустили, заметался, скручиваясь в упругий вихрь. Снежинки, как горячие искры, впивались в кожу. И сразу же таяли, обращаясь в морозный пар.
Стало чуть легче. Но всего лишь на миг. Но сквозь плотную тишину я будто бы услышал голос Марии Михайловны:
– Надо больше!.. Чёрт!..
А потом стало ещё хуже… И ещё больнее… Я дёргался в путах, орал, умолял, но продолжал получать «теньку», которую опознал даже в этом состоянии. По мерзкому привкусу грязи – её сложно с чем-то перепутать. И этой «теньки» было так много, что она в меня не умещалась. Выливалась, как вода из речного русла при наводнении.
Она плескалась вокруг меня, принимая самые причудливые формы. Она закручивалась огненными и снежными вихрями. Она лилась на меня дождём. Она обращалась камнями и падала сверху, причиняя мне новую боль.
Я сгорал, но моя кожа восстанавливалась быстрее…
Я замерзал, но огонь согревал меня изнутри…
Я захлёбывался и задыхался…
Я терял кровь от ударов камней, но сразу же залечивал раны...
Я не понимал, за что мне это. Я не мог понять, что со мной делают. Я просто страдал и, казалось, терял рассудок. И только доносившийся откуда-то голос Марии Михайловны заставлял возвращаться в реальность. К постоянной, так её и разэдак, нестерпимой боли!..
– Терпи, Федя… Терпи… Всё получится…
– Они не должны расти… Терпи, мальчик… Это не может продолжаться вечно…
– Да что же такое-то!.. Почему?.. Ещё чуть-чуть!..
– Ну что могу сказать, Мария Михайловна… – прозвучал рядом голос лекаря «Васильков». – Небольшие нарушения имеются… Но, боюсь, энергетическая структура Фёдора их исправит быстро.
– До завтра успеет? – тихо спросила проректор.
– Я вас умоляю! Ха!.. Завтра… Ещё до вечера!..
Я, наконец, попытался поднять веки. Ощущение было такое, что я каждым из них пробую сдвинуть паровоз.