Тьма. Том 1 и Том 2

Сухов Лео

Когда я в очередной раз открыл глаза, рядом никого не было. И только из-за двери доносились приглушённые голоса. Их было едва слышно, но стоило мне чуть напрячь слух, как я различил и слова, и кому они принадлежат.

– Я дошла до красной зоны… Я даже забралась в неё! – в голосе Марии Михайловны проскальзывали нотки отчаяния.

– Рискованно… Очень рискованно, – ответил ей Алексей Павлович. – Тело, конечно, молодое… Но чёрную зону далеко не каждый сможет выдержать.

– А если… Надо попробовать научить его

стихиям! И уже через стихии ломать структуру!.. – это снова Мария.

– Учить стихиям? Второй год обучения? Да он же «теньку» только почувствовал! – ахнул Алексей Павлович.

– Он пропустил через себя тридцать тысяч капель! – в голосе Марии Михайловны послышалась всё крепнущая уверенность. – Это уже не уровень отрока! Это – кмет! Вы где-нибудь видели кмета, неспособного нормально управляться хоть с одним видом энергий?

– Их этому долго обучают, – напомнил лекарь. – А тут необученный мальчик…

– А он не успеет обучиться, если сейчас не дать ему такую возможность. Значит что? Значит, эту возможность надо дать!

– Но различать энергии… Мария Михайловна! Нужно много тренироваться!.. – снова Алексей Павлович.

– Необязательно! Если подать чистую энергию стихии, то и тренироваться не нужно! – голос Марии аж звенел от внутреннего напряжения.

С таким упрямством ей бы неприступные крепости брать… Цены бы не было, как уникальному специалисту.

– Ах вот что вы задумали! – вот и лекарь тоже удивился.

– Вы хотите сказать, что это может его убить?

– Нет… Хотя… Думаю, тридцать тысяч капель – вполне достаточно, чтобы переварить нужную стихию! – неожиданно поддержал проректора Алексей Павлович. – Но тогда нужно заниматься этим не в ваших залах!

– А где? – поинтересовалась Мария.

– Здесь, в лекарне, конечно! – отозвался Алексей Павлович.

– У вас есть подходящее место?

– Нет!.. Но сделать-то можно быстро! Пара дней, и готово! – в голосе Алексея Павловича даже прорезался энтузиазм. – Но учтите, Мария Михайловна: он должен быть согласен на проведение таких манипуляций.

– Я уговорю…

– Письменно! И только так! – отрезал лекарь.

– Хорошо! – после долгой паузы ответила Мария. – Я поговорю с ним.

Оставалось только расслабиться и ждать, когда со мной поговорят. А ещё удивляться тонкому слуху, которым я раньше никогда похвастаться не мог. Впрочем, после четырёх дней истязаний я, в принципе, ощущал себя странно...

И даже не объяснишь ведь толком, что со мной не так. Просто… Как будто в организме какие-то настройки сбились. То я отчётливо слышал тихий звук электромотора проезжающего по улице автомобиля, то один лишь только шум в ушах… То отлично видел щетинки на лапках у мухи на дальней стене, то всё вокруг начинало плыть…

Видимо, в таинственную «красную зону» и впрямь не стоило погружаться. Но меня никто не спрашивал. А я был близок

к тому, чтобы взбунтоваться и потребовать объяснений. Я шёл учиться на двусердого, а вместо этого стал подопытным кроликом. И мне это не нравилось. А кому бы понравилось, а?

Я уже готов был всё высказать в лицо Марии Михайловне. И даже повернулся к ней, когда открылась дверь… Но лицо проректора напоминало восковую маску, а не лицо живого человека. В такие лица надо либо сразу серебряную пулю пускать, либо тащить на солнышко, чтобы витамин Д лучше усваивался.

– Доброе утро, Мария Михайловна, – только и выдавил из себя я. – Сейчас же утро, да?

– Сейчас одиннадцать часов утра пятого августа, – кивнула она, придирчиво в меня всматриваясь. – Пойдём!

– А… Так это… – я вспомнил, что надо бы возмутиться бесчеловечными экспериментами, но был прерван.

– Все объяснения, вопросы и прочее – потом! – развернулась на каблуках проректор. – А сейчас за мной!

И двинулась к двери, покачивая бёдрами, затянутыми в серый брючный костюм. Я закатил глаза к потолку, встал с кровати и с неохотой пошёл за ней. Хотя больше всего мечтал оказаться в своей комнате, принять душ и сменить одежду, в которой уже, как минимум, сутки провёл…

К слову, я в ней потел, трясся в судорогах и выпускал из себя энергию, как и просили. Так что от меня воняло потом, гарью, какой-то химией… А ещё на одежде отчего-то хватало круглых, будто от пуль, дыр. И ходить в таком виде по территории «Васильков» не хотелось.

Когда мы вышли из палаты в коридор, Мария Михайловна наконец-то заметила мой наряд от-кутюр. А может, просто унюхала, но об этом как-то думать не хотелось…

В любом случае, покачав головой, она предложила:

– Может, сначала душ и переодеться, Федь?

– Да я бы с радостью, Мария Михайловна… Только у меня, боюсь, вся одежда после занятий в таком же виде… – я развёл руками.

– Сейчас тебе принесут приличный комплект! – задумавшись лишь на секунду, решила проблему проректор. – А ты пока сходи в душ здесь, в лекарском крыле. А потом сразу дуй в мой кабинет.

– Понял… Принял… – кивнул я.

– Алексей Павлович! – позвала Мария Михайловна.

– Слышал-слышал! Сейчас всё Фёдору покажу! – отозвался лекарь.

Через полчаса я вошёл в административный корпус в свежих льняных брюках, льняной же рубашке – и чуть пошатываясь. Вестибулярный аппарат у меня пока ещё сбоил. Равно как и зрение. Но лекарь заверил меня, что эти симптомы должны пройти через пару часов.

Осторожно постучавшись в кабинет, я заглянул и застал Марию Михайловну в отвратительном расположении духа. Она сидела в кресле, судорожно сжимая мягкие подлокотники, и смотрела куда-то в пустоту перед собой. Кажется, госпожа проректор вообще не заметила моего появления.