Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
Шершень изрыгал проклятия, затыкал уши, но ничего не мог поделать.
— Заткнитесь! Всех запорю!
Сквозь дикий оглушительный хохот Тоби смог выговорить наконец:
— Простите… Сам не знаю, что на меня нашло… Извольте, я готов. Шершень с удивлением наблюдал, как тот спокойно поднялся и пошел к выходу мимо захлебывающихся от смеха заключенных.
Охранник не знал, что и думать. В конце концов он остановил Тоби и спросил, приставив зазубренный гарпун к его горлу:
— Чего это вы ржете? А ну, говори!
— Да
— Признавайся немедленно!
— Боюсь, вам не понравится то, что я скажу…
— Отвечай! Это приказ!
— Всех насмешили ваши слова о миллионе.
— Не веришь, что мне дадут награду?
— Может, и дадут.
— Думаешь, Мич — обманщик?
— Он-то обманщик, ясное дело, но самое смешное не это.
— А что?
— Да так…
— Не смей надо мной издеваться! Не смей, понял?! — взвыл Шершень.
Гарпун оцарапал шею Тоби.
— Да я и не думал издеваться! Но в погоне за миллионом упустить четыре миллиарда… Разве это не смешно?
— Четыре чего? — Шершень ошалело на него уставился.
— Четыре миллиарда.
Шершень, тяжело дыша, опустил гарпун. Люди Травяного Племени ничего не понимали, однако исправно кивали, изображая, будто согласны с каждым словом Ветки. Слово «миллион» для них ничего не значило, «миллиард» — тем более. Они умели считать только до двенадцати, а дальше говорили «много».
Шершень не мог прийти в себя от изумления.
— Ты толкуешь о Камне?
— Да, о Камне Дерева.
Шершень оглянулся на Лунного Диска — тот с важностью подтвердил сказанное, хотя понятия не имел, о чем речь.
Снаружи вновь загрохотали сапоги: пришел дежурный. Шершень занервничал.
— Эй, Шершень! Выходи, твое время истекло!
— Подожди за дверью, я сейчас, — раздраженно откликнулся он.
Охранник по имени Элром не стал с ним спорить. Он охранял Облезлых по ночам, и только у него был ключ от двери, которая вела на их территорию. Он пропускал Шершня в нарушение всех правил и всякий раз боялся, что этот зверь натворит бед.
Шершень вновь провел гарпуном по шее Тоби.
— Так, значит, Камень у тебя?
— Ну да, — сказал Тоби.
Шершень с опаской покосился на дверь. Испугался: вдруг дежурный подслушивает?
— Отдай его мне!
— Приходите завтра в это же время. И мы договоримся.
Шершень вытер пот со лба. Тоби продолжал как ни в чем не бывало:
— Завтра я принесу вам Камень при условии, что вы не станете меня выдавать.
Жадность в Шершне боролась со злобой. Однако четыре миллиарда заслонили собой все. Шершень не мог устоять перед фантастической суммой. Искушение было слишком велико, и он решил рискнуть.
— Завтра после полуночи, говоришь? Ладно, — согласился он, уходя. —
Шаги Шершня стихли вдали. Люди Травяного Племени окружили Тоби, поздравляя его с победой. Наверное, он маг и волшебник, если смог усмирить такого злобного врага!
— Теперь у нас нет выбора, — сказал им Тоби. — Бежим завтра, пока не пробьет полночь. Постараюсь предупредить родителей и их друзей, мы заберем всех с собой.
— Ты придумал, как выбраться отсюда? — снова спросил Джалам.
— Я знаю, что делать нам, но понятия не имею, как спасти родителей. Что-нибудь придумаем. Мне необходимо поговорить с отцом. А пока что давайте спать. Перед побегом нужно набраться сил.
Все зарылись в труху со стружкой и мгновенно уснули.
В бараке воцарилась тишина. Один только Лунный Диск лежал с открытыми глазами.
Через некоторое время маленькая тень устремилась к двери, осторожно пробралась между спящими, на мгновение замерла и выскользнула наружу. Даже охранники не заметили исчезновения мальчика.
Лунный Диск дрожал: ночь выдалась холодная. Ярко светила луна. Он подходил все ближе к ограде.
Худенький десятилетний мальчик, один в темноте, босой, брел по кошмарному лагерю смерти. Он походил на призрак, на выходца с того света. Решимости ему придавал стыд за сестру. Именно Илайя выдала Тоби — стало быть, Лунный Диск должен загладить ее вину.
Кроме него никто не сможет поговорить со стариком с блинчиком на голове. Лунный Диск самый маленький и юркий, он найдет лазейку в стене из пик.
В четыре часа утра Майя вышла из барака и присела у порога. Она уже давно лежала без сна, ворочалась с боку на бок, вглядывалась в темноту, но заснуть так и не смогла.
В последние дни ей постоянно хотелось плакать. Тоби жив, Тоби рядом! Сначала она невероятно обрадовалась, а потом не на шутку испугалась и встревожилась. Как любая мать, она чувствовала себя в ответе за сына. У родителей ко всякой радости неизменно примешивается страх, что с ребенком что-то случится, что счастье хрупко и недолговечно.
Майя отчетливо помнила день, когда Сим принес под пальто драгоценный сверток — младенца в голубых пеленках.
— Он нуждается в нашей любви и заботе, — сказал он ей.
Майя беспокоилась лишь об одном: сумеет ли она ухаживать за маленьким, ведь у нее нет опыта. Молодая женщина неловко взяла малыша. Но как только на сгиб ее локтя легла горячая головка, сомнения рассеялись, все стало простым и понятным.
— Его зовут Тоби, — сообщил Сим.
Майя полюбила его как родного сына. Сразу и навсегда. Не имея ни малейшего представления, откуда он и что стало с его родителями.