Точка опоры
Шрифт:
Тихо всхлипнув, Гермиона прижалась к груди Снейпа, закрыв глаза и пытаясь восстановить дыхание. Наивная! Она хотела играть во взрослые игры против взрослого мужчины, тогда как сама не имела никакого опыта. Любое интимное прикосновение было для нее в новинку, а поэтому казалось сродни сотни ударов маленьких молний, которые разносили волны возбуждения по телу.
Довольно усмехнувшись, Северус обнял Гермиону свободной рукой за талию, пальцами второй же осторожно ласкал кисть девушки. Останавливаться на достигнутом он не собирался, стараясь не задумываться над тем, почему сейчас, чувствуя запах молодого разгоряченного тела, все прежние
Наконец Гермиона более-менее успокоилась, только для того, чтобы понять, что не желает так просто сдаваться. Резко развернувшись в объятиях профессора, она прижалась к нему вновь, обвивая руки вокруг шеи, но не решаясь предпринять что-либо еще. Девушка надеялась, что все-таки Снейп проявит сам инициативу. Ей не хотелось чувствовать себя наивной дурочкой, которая хочет заполучить желаемый объект всеми доступными способами.
Ждать долго не пришлось. Стоило только поднять немного замутненный взгляд, как она увидела черные глаза, сейчас горящие страстью и совсем чуть-чуть добродушной насмешкой. Северус даже не раздумывал над своими действиями, просто наклонился и впился в губы девушки требовательным поцелуем. В нем была капля нежности, но больше было страсти. Почти сразу Гермиона ответила — неумело, но с энтузиазмом. Именно таким она хотела, чтобы был ее первый поцелуй: властный, подчиняющий, сводящий с ума своей силой и страстью.
Язык мужчины требовательно прошелся по нижней губе, и девушка послушно приоткрыла рот, впуская захватчика, тихо постанывая от удовольствия и сгорая от смущения, что издает подобные звуки. Они целовались долго, пока не закончился воздух в легких. Кружилась голова, и Гермионе казалось, что она упадет, но сильные руки крепко держали, давая надежную опору. Девушка пыталась восстановить дыхание и боялась вновь поднять взгляд на профессора. Северус же прикладывал все силы, чтобы не сорваться. Все-таки у него уже давно никого не было, а его ученица явно не была готова к продолжению. Почувствовав, что мисс Грейнджер пришла в себя, зельевар мягко отстранился от нее. Не удержался и ласково пригладил непослушные волосы.
— Думаю, нам следует на этом завершить наше… кхм… занятие, — голос был хриплым от возбуждения, и Северус благодарил всех богов за то, что у него был железный самоконтроль. Гермиона все-таки решилась поднять взгляд и теперь пытливо вглядывалась в лицо профессора. Не обнаружив там ни сожаления, ни отвращения, она облегченно вздохнула, несмело улыбнулась и кивнула. Привела себя в порядок несколькими заклинаниями и направилась к двери еще нетвердой походкой.
— Спокойной ночи, профессор.
— Спокойной ночи, мисс Грейнджер.
* * *
Рон Уизли не мог припомнить ни одного настолько ужасного учебного года. Казалось, что вся школа разом отвернулась от него. Даже родная сестренка смотрела на него с презрением, явно жалея о том, что они являлись представителями одной семьи. Родители же, помимо присланного вопиллера, в наказание лишили карманных денег. Однокурсники смотрели на него волком и никак не могли простить его ошибок. Гарри же, обычно такой добродушный и всепрощающий, вообще не обращал на него никакого внимания. Теперь все его внимание было сосредоточено на Малфое, который каждый раз, проходя мимо,
Рональд понимал, что сам виноват в сложившейся ситуации, что следовало бы попросить прощения у Гарри, да и у других однокурсников, но гордыня, которая просыпалась в нем, как всегда, некстати, не давала ему сделать этого. Почему именно он должен первым идти на примирение? Да, он виноват, но ведь и Поттер мог поддержать его, а не делать все по-своему.
В общем, мистер Уизли пребывал в самом ужасном расположении духа и никак не мог успокоиться. Обида копилась в нем, не находя выхода. Хотелось кричать и ругаться, хотелось набить кому-нибудь морду. Словом, хоть как-то выпустить пар. Только Рональд понимал, что еще один подобный просчет — и ему можно прощаться с обучением в школе. А ведь он не гений, как близнецы, он не умеет хорошо общаться с животными, да и заклинания иногда даются ему с трудом. Короче говоря, без диплома об окончании Хогвартса у него нет ни единого шанса устроиться на нормальную работу.
Только вот доводы рассудка редко когда удерживали младшего сына семейства Уизли от свершения глупостей. Вот и сейчас, сидя в общей спальне, слушая восторженный рассказ Поттера о совместных полетах и тренировках с Малфоем, Рональд тихо закипал. Он просто не мог поверить, что Гарри променял его на этого чертова Хорька. Терпением рыжик никогда не отличался, вот и в этот раз оно кончилось довольно быстро — стоило только услышать очередной комплимент таланту Драко, и сдержать презрительное фырканье ему не удалось.
— Какие-то проблемы, Уизли? — удивительно, но на защиту слизеринца кинулся первым не Гарри, а Симус. За это время он уже успел сдружиться с некоторыми представителями змеиного факультета и понял, что судить о человеке по цвету галстука было глупостью.
— Нет, совершенно никаких проблем, — Рон понимал, что если сейчас не закроет рот, то точно выдаст какую-нибудь гадость, но просто не мог себя остановить. Обида и ревность тугой спиралью стягивали все его внутренности, желая вырваться наружу.
— Да ну? — Симус проигнорировал Дина, поднявшего в примиряющем жесте руку. Ему уже надоело видеть каждый день недовольную физиономию Уизли, который обижался на весь белый свет, но не желал хоть как-то изменить собственное поведение. Финниган был уверен: если бы Рон искренне извинился перед Гарри, тот бы его простил. Следовательно, простили бы и остальные ученики.
— Ну… Разве что наличие педика в этой комнате, — лишь произнеся то, что произнес, Рон понял смысл своих слов и реально испугался. Хотел было забрать свои слова обратно, но не успел — ребята как по команде все подобрались, словно готовились к прыжку.
— И кого это ты сейчас имеешь в виду?
Был ли у Уизли выход? Был, несомненно. Он мог просто промолчать. Или извиниться. Или превратить сказанное в шутку. Только вот рыжик решил ощетиниться.
— Поттера, кого же еще! Ходит с Малфоем за ручку, взгляды нежные на этого прилизанного Хоря кидает. Впрочем, чего удивительного? С кем поведешься… А по этому белобрысому слизню и так видно, что он гей — ходит вечно в обновочках, за одеждой следит, расстраивается, когда прическа портится… Гей, одним словом! — Рон говорил и говорил, буквально выплевывал каждое слово, а внутренне весь сжимался от страха — теперь ему точно конец. Только гордыня не давала ему отступить на полпути. — Не боитесь, что Поттер на вас переключится?