Точка росы
Шрифт:
— Мы посмотрели с вами два комплекса. Правительство больше не позволит нам такую роскошь — заказывать заводы на стороне. Должны строить свои, со своим оборудованием. Позволю открыть вам государственную тайну. Скоро газовым шейхом страны станет Василий Тихонович Шибякин. Сынок, покажись людям! — Министр приветливо посмотрел на огромного, широкоплечего Шибякина. — Ученые не закончили еще подсчеты разведанных его экспедицией запасов газа, но единица получается со многими нулями. Так, Юрий Павлович? — это уже вопрос к начальнику главного разведывательного
Лунев, затаивая усмешку, посматривал на Шибякина. Не мог забыть, как главный газовый шейх старался головой высадить брезент в машине. И вдруг услышал, как министр обратился к нему:
— Евгений Никифорович, не обижайся на меня. Решил забрать от тебя Тонкачева. Пусть поработает главным инженером в Медвежьем, согласен?
— Я не против.
— А вы, Тонкачев, как относитесь к моему предложению?
Тонкачев легко поднялся со своего места. Не мог скрыть охватившего волнения.
— Я солдат!
Викторенко все никак не мог привыкнуть к мысли, что скоро ему придется покидать Игрим. Уже готов приказ, как сообщил Лунев, о переводе его начальником комплекса в Медвежье. «Ты прошел в „Венеции“ школу, а Медвежье станет твоим университетом!» — убеждал его Лунев: «Может, не стоило соглашаться? Как отнесутся к моему новому назначению хлопцы?» Непросто ему покидать Игрим. Здесь его знают, здесь приняли его в партию. Но именно поэтому он не вправе отказываться от нового назначения. Вероятно, Лунев посчитал, что он будет полезнее в Медвежьем. А кто будет здесь?
Робкий стук в дверь прервал размышления. На пороге стояла Золя Железкина.
— Что это вы в темноте сидите, Иван Спиридонович? А я за журналом. Кинулась записывать, а журнала нет. Спросила у Сулейманова, а он послал к вам.
— Можешь взять! Опять ты стала так размашисто писать, что все цифры разбегаются.
— Что вы, Иван Спиридонович, я стараюсь. А вправду говорят, что вы уходите в Медвежье?
— Кто тебе сказал?
— Из отдела кадров затребовали личные дела, ваше и Сулейманова. Так это правда?
— Кажется. Но ты пока об этом молчи!
Золя вышла из кабинета, крепко прижав к груди журнал.
«Милое солнечко, ты умела выбирать подруг!» — растроганно подумал Викторенко, снова и снова представляя Ларису такой, какой видел в последний раз в этом вот кабинете. «А может, и лучше, что уезжаю отсюда, — уже спокойно подумал Иван. — Видеть не могу сосновый бор. Будь проклят этот пожар!»
Надев овчинный полушубок и нахлобучив поглубже меховую шапку, Викторенко направился к скважинам. Путь неблизкий. Все здесь знакомо. «Решили, значит, Сулейманова ставить, — вспомнил Иван разговор с Железкиной. — Этот дотошный. Все проверит». Утренний мороз не сдавал. Снег скрипел под ногами. В разрывах сероватых облаков выглядывала горбушка красного диска. По приметам, мороз к ночи должен еще усилиться.
Издали увидел первую фонтанную елочку. Арматура ил дутых шаров в самом деле напоминала разлапистую иль, но плечи лапника заменяли
На шарах пятнами горела ржавчина. Викторенко не мог понять, почему забыл отдать приказание, чтобы покрасили елочки. «До отъезда надо успеть!»
Снова с беспокойством стал думать о новом назначении. Кому-нибудь может показаться, что он делает карьеру. Да он с превеликим удовольствием остался бы на Игриме. Но Лунев слушать об этом не хотел, напирал на него: «Быстрее проходи свои университеты. Тебя передвигаем, но за тобой идут другие».
Как ни странно, после разговора с Луневым подумал об Уренгое. Неужели и туда приведет его дорога, тем более что это недалеко от Медвежьего? За день до звонка Лунева в кабинете Викторенко появились с запиской буровой мастер Глебов и охотник Ядне Ейка.
«Иван, прими первых ласточек из Уренгоя. Шибякин прислал нам своих послов. Если есть лишние шарошки, поделись с соседями. Лунев».
— Значит, прилетели за шарошками?
Охотник успел опередить бурового мастера.
— Тарем, тарем! — охотно подтвердил он и закивал черноволосой головой. Прилетевший ненец был удивительно похож на Сэвтю.
Викторенко едва удержался, чтобы не спросить, не знаком ли Ядне Ейка с Сэвтей, рыбаком из Таза? Смотря на посланцев Шибякина, не мог поверить, чтобы у опытного начальника экспедиции, о котором он наслышался от Лунева, не оказалось запасных долот. Скорее всего он хитрил. Глебов и охотник прилетели вербовать рабочих в Уренгой.
Захотелось больше узнать об открытом месторождении. Оставил даже закладку в книге:
«Медвежье и Уренгойское месторождения относятся к Надымско-Пермской нефтеносной области. Общая мощность осадочного чехла платформенных отложений мезозойского возраста велика — свыше семи тысяч метров. Туда входят горизонты песчаников с газом и газоконденсатом и нефтью в отложениях сеномана, альба и апта… в северной части поднимается Уренгойский вал».
Когда Викторенко шел с уренгойцами в столовую, его остановил Егор Касаткин. Лицо опухшее, глаза красные. Борода растрепана, через всю щеку царапина.
— Подпишите заявление! — сказал сварщик, протягивая измятый лист бумаги. — Увольняюсь!
— Куда лыжи навострил, если не секрет?
— В Медвежье.
— Без характеристики не возьмут.
— У меня шестой разряд. Я мастер — золотые руки.
— Кулаки — это точно!
— Помнишь, инженер?
— Не забыл. Давай подпишу. Детство кончилось? Университеты решил пройти?
— Чего? — Егор Касаткин не скрыл удивления.
— Говорю, университеты хочешь пройти?
— Ты что, сдурел, инженер? Да я сроду не учился, а ты университеты лепишь! Надьку мою и то не затащишь учиться, а меня и подавно. Даешь ты, инженер!