Точка Зеро

Рябинина Татьяна

— Ну, не знаю, — засомневалась я. — Голова с утра болела, значит, много. Или вино было плохое. Из участка мы поехали в банк и ждали там, пока привезут Хлою. Потом нам отдали кольцо и дневник… Кстати, а где дневник? — испугалась я.

— Света, ты что? В сумке у тебя дневник.

Я заглянула в сумку, убедилась, что свернутая в трубку тетрадь без обложки действительно там, и вздохнула с облегчением.

— Дальше… Дальше…

— Дальше ты позвонил Джонсону, и он дал тебе адрес ювелира. Это я точно помню. И мы еще смеялись — как бы вдруг кольцо само не налезло

на палец, надо бы убрать его подальше. А потом поехали в Брикстон, и я еще удивилась, что такая дыра прямо рядом с центром.

— Мы нашли тот магазин, припарковались, зашли. Там сидел негр с прыщами.

— Китайский негр!

— Да, китайский. Сторожил ложки. Мы зашли вовнутрь, в мастерскую. И этот самый мистер Яхо…

— Я показала ему кольцо, и он решил, что мы хотим его продать. Предложил?..

— Двести фунтов. Нет, двести пятьдесят, потому что мы от Бомбея. От Бомбея… Слушай, я не успокоюсь, пока не узнаю, почему он Бомбей, правда.

— А ты сказал ему таким наглым тоном: «Камень разбить, оправу расплавить. Прямо сейчас». Он удивился и спросил, зачем, а ты ему: мол, Джонсон сказал, что вы не задаете вопросов. И тогда…

— И тогда мы сели на лавку, а он стал рассматривать кольцо. Потом взял щипцы и… И что-то произошло. Что ты вообще помнишь, Света?

Я изо всех сил пыталась восстановить в памяти тот момент, но ничего не получалось. Вот мы садимся на скамейку у стены. Я смотрю на руки ювелира, на кольцо… Потом…

— Тони, мне стало как-то… нехорошо, что ли. Помню, в ушах зазвенело, виски сдавило. Я даже подумала, что упаду в обморок. Нет, это было уже потом, когда я встала. А тогда мне вдруг показалось, что время… не остановилось, а как будто замедлилось. Я даже вдруг вспомнила, как попала в аварию когда-то, и было то же самое.

— Вот! — Тони вскрикнул, и на нас стали оглядываться. — Вот, — повторил он тише. — Я тоже это помню. Я смотрел на ювелира, и мне показалось, что он двигается очень медленно. Как в кино, когда снято замедленной съемкой. И ты тоже — очень-очень медленно поднялась, а потом вдруг наоборот — рванулась и мгновенно выхватила у него из рук кольцо. И как раз в ту секунду мне в голову пришла какая-то мысль, просто как молния промелькнула. Что-то очень-очень важное. И я испугался, что забуду, взял ручку, начал записывать — и понял, что уже не помню.

Он поднял руку и показал мне ладонь, на которой черной пастой криво были написаны две буквы: m и а. И еще какая-то палочка, точнее, короткий штрих.

— Что это было? — спросил он. — Man? Mad[2]?

— Может, Margaret?

— Тогда было бы, наверно, с большой буквы. Абсолютно ничего не помню. Только чувство такое… тягостное. Не знаю даже, как описать.

— У меня тоже, — вздохнула я. — Как будто произошло что-то очень и очень плохое. Настолько плохое, что я не разрешаю себе вспомнить. Что-то ведь меня заставило так сделать — не дало ему уничтожить кольцо.

— Может быть, само кольцо и не позволило?

— Или какая-то черная магия?

Я достала кольцо из внутреннего кармашка сумки. Звезда блеснула, как мне показалось, зловеще.

— И

что нам теперь делать?

— Убери его подальше для начала.

— Может быть, найти другого ювелира? Кто его знает, может, все дело было именно в нем? А еще мы можем поискать в интернете, как раздробить сапфир.

Тони смотрел на меня то ли с недоумением, то ли с сожалением.

— Ты вообще себя слышишь? — поинтересовался он, когда я растерянно замолчала.

— Ты сейчас все это говорила с такой вселенской тоской, что мне захотелось плакать. И звучало это как «никогда-никогда-никогда!». Света, у нас ничего не выйдет. Я не знаю, само кольцо или, как ты говоришь, черная магия, но что-то действительно не позволит нам его уничтожить.

Нам принесли невкусный, отдающий кислятиной кофе, и настроение у меня испортилось окончательно.

— Что будем делать? — спросил Тони, отодвигая чашку, из которой сделал всего глоток. — Утром я хотел тебе предложить остаться и погулять по городу, сегодня и завтра, но… Не знаю. После всего этого нет никакого желания. Чувствую себя, как будто по мне слоны топтались.

— У меня тоже нет, — вздохнула я и снова полезла в сумку, на этот раз за пудреницей.

Я старательно рассматривала свое отражение, хотя никакой нужды в этом не было. Ощущение было странным. Словно ожидала увидеть в зеркальной глубине кого-то другого.

Маргарет!

— Что Маргарет? — удивился Тони.

Я посмотрела на него с недоумением.

— Ты долго таращилась в зеркало, а потом сказала «Маргарет!»

— Да? Странно. Я не заметила. То есть я подумала, но не заметила, что сказала вслух. Почему-то мне показалось, что я увижу в зеркале Маргарет, а не себя.

— Ничего странного, — хмыкнул Тони. — Ты ведь прожила с ней почти всю ее жизнь. И это было совсем недавно, всего несколько дней назад. Ничего удивительного, что ты как будто зависла между двумя мирами. Помнишь, я рассказывал тебе про дракона?

— Да, конечно. И, кстати, я ведь видела яйцо, из которого он потом должен был вылупиться. То есть Маргарет видела.

— Когда мы с Полом вернулись после той поездки, у меня несколько дней было такое чувство… Иногда я не мог понять, где нахожусь. Просыпался утром, и первое ощущение было, что я в той гостинице — «Рэтборо».

Объяснение Тони меня успокоило, но все же не окончательно. Я казалась самой себе собакой, у которой от непонятной тревоги щеткой вздыбилась шерсть не хребте.

— Тогда поедем домой? — спросил Тони.

Слово «домой» слегка меня оцарапало. Ты, может, и домой, а я? Мой дом отсюда за тридевять земель, и обратный билет — на тридцать первое августа. Два с половиной месяца, а дальше?

Послушай, не начинай все снова, оборвала я себя. Еще вчера ты была счастлива, что вы снова вместе, вот и не надо все портить. Два с половиной месяца — это очень много. Просто позволь себе побыть счастливой. Хоть немножко. Несмотря на то, что вы так и не смогли помочь Маргарет. Это не причина все портить. И, кстати, твои временные дамские трудности, Света, уже закончились, а это значит…