Точка
Шрифт:
Выследили.
— Постой пока.
Мужчина спустил Искина на пол и шагнул куда-то в сторону. Шаги его отдалились. Но вместо него появился худощавый блондин в перетянутом поясом рыжем плаще. Глаза у блондина были светлые, злые. Он обошел Искина, как сторожевая собака обходит свою территорию. Одну руку при этом он все время держал за спиной, невидимой для пленника. Видимо, сжимал в ней «люгер» или, скорее, «вальтер», любимое оружие агентов хайматшутц.
— А ты ничего, — сказал он с ухмылкой превосходства, — долго прятался.
Искин,
— Чего? — наклонился к нему блондин с утрированным вниманием. — Ты хочешь что-то сказать? — Свободной рукой он сдернул повязку, врезавшуюся пленнику в рот. — Прошу.
— Не понимаю, — сказал Искин, выплюнув грязь и кусочки шерсти.
— Чего?
— Вам, наверное, нужен кто-то другой.
— Ага.
Удар рукоятью пистолета в скулу был похож на высверк черной молнии и опрокинул Искина на пол. Боль студнем всколыхнулась в затылке. Юниты обожгли связанное за спиной запястье. Не время, мальчики. Ох, не время пока.
— Эрик!
Отошедший мужчина вернулся с деревянным стулом с разбитой спинкой и поставил его в круг света от лампочки под жестяным абажуром. Он оттеснил напарника плечом, поднял Искина и усадил его на стул.
— Петер, я всего лишь готовлю человека к разговору, — сказал блондин.
— Заткнись, Эрик.
Петер пальцами приподнял голову Искина за волосы. Искин сморщился. Под левым глазом, ему казалось, существует участок чужого лица.
— Не так и страшно, — сказал Петер.
— Вы уверены? — спросил Искин.
— Ты тоже заткнись.
Мужчины удалились. Искину представилась возможность оглядеться. Он находился в просторном полутемном помещении. Красные кирпичные стены. Залитый бетоном пол. Высокая железная крыша в узоре металлических конструкций. Ряд ламп под абажурами, включенных через одну, уходил вглубь помещения. С полок близкого стеллажа свешивались мотки проводов. Метрах в пяти, будто поверженный великан, лежал громоздкий железный шкаф. Дальше стояли его скорбные собратья. Дверцы одного были распахнуты, и Искин разглядел предохранители и залитые в бакелит многочисленные клеммы и контакты. Возможно, здание представляло из себя старый склад электротехнической компании.
По пыли, по грязи, по общей захламленности было видно, что склад уже какое-то время не используется по назначению. Значит, это не центр города. Западная окраина? Или местность у дороги к карьерам Весталюдде?
Петер и Эрик тем временем принесли стол, состоящий из двух толстых тумб и измазанной мелом столешницы. Блондин раздобыл ведро с водой и тряпку и аккуратно протер серую поверхность, не забыв ни дальние углы, ни кромки. Петер принес два стула, поставил на стол лампу с длинным проводом и пишущую машинку, хлопнул пачкой бумаги. На Искина они не глядели. Разве что мельком. Видимо, не считали, что он способен на побег. А может как раз хотели проверить, как у него с выдержкой — не развяжется ли, не побежит. Как-то
Искин не сделал ни одного лишнего движения.
— Все готово, фрау Лилиан, — сказал Эрик, закончив уборку.
Аннет Петернау, до этого, невидимая, наблюдавшая за Искиным из темного угла, подошла к столу.
— Замечательно, — сказала она.
Кожаное пальто повисло на спинке стула. Под ним на Аннет-Лилиан оказались темная блуза с серебристым значком на лацкане и серо-стальная юбка. Женщина выложила на стол пачку сигарет, бросила коробок спичек. Села.
— Удивлены, господин Искин? — спросила она.
Искин пожал плечом.
— Знаете, кто мы?
— Родная хайматшутц?
Аннет-Лилиан рассмеялась.
— Ну, видимо, не такая родная, раз вы предпочли нам Остмарк.
— Я — обычный беженец, — сказал Искин.
— Тогда, может, представитесь?
— Леммер Искин, сорок два года, уроженец Бирнау.
— Значит, возраст вы менять не решились.
В руках у Аннет-Лилиан появилась картонка, и она ловко сложила из нее, согнув все четыре стороны, подобие коробочки.
— Страшно хочу курить, — призналась женщина.
Длинная сигарета отправилась в накрашенный рот. Чиркнула спичка, на мгновение отразившись огоньками в прищуренных глазах.
— Ладно, — сказала Аннет-Лилиан, выдохнув дым. — Не будем играть.
Потушив спичку, она кинула ее в импровизированную пепельницу. Туда же стряхнула первый пепел. Тонкий дымок от сигареты был похож на душу, стремящуюся на свет.
— Петер, — подбородком указала женщина на Искина.
Крепыш кивнул и встал позади пленника. Как предвестник неотвратимого наказания.
— Эрик, ты пока свободен.
— Я здесь посижу, — сказал блондин, выбрав местом своего расположения поваленный железный шкаф.
Аннет-Лилиан затянулась.
— Ты не услышал меня, Эрик?
Блондин, дернув головой, неохотно встал.
— Услышал.
— Подыши снаружи.
— Яволь, фрау Лилиан.
Эрик пропал между стеллажами. Какое-то время слышалось, как он раздраженно шумит, хлопает ладонью по пустым полкам. Потом звуки стихли. Аннет-Лилиан подвинула к себе пишущую машинку, заправила в нее лист бумаги, снова сбила пепел в коробочку. Искин молча наблюдал, как она задумчиво почесывает ногтями щеку, как крутит на пальце короткий обесцвеченный волос у виска.
— Не порадуете нас чистосердечным признанием, Леммер? — спросила Аннет-Лилиан.
Лампа вспыхнула, свет ее плеснул Искину в лицо.
— Простите, — сказал он, моргая, — в чем я должен признаться?
— Петер, — сказала женщина.
Стоящий за спиной агент ударил Искина по ушам. Искин вздернулся. Несколько секунд боль звенела в его голове, распугивая мысли. Петер прижал книзу связанные руки носком ботинка, чтобы пленник не смог сползти со стула.
— Даю вам время подумать, — сказала Аннет-Лилиан.