Точки притяжения
Шрифт:
– А ты не против моей?
– Что нужно ответить?
– А ты не помнишь?
– Помню. «Я только за».
– Один-один, – сказал он и нажал на кнопку вызова лифта.
В лифте было много народу: не настолько много, чтобы начать протискиваться, но и не настолько мало, чтобы ни с кем не соприкасаться.
– Хочешь сок? Я купила два. Случайно.
– Случайно? – переспросил Макс, скептически подняв бровь.
– Так ты хочешь? – нетерпеливо повторила она.
– А какой выбор?
– Яблочный или яблочный.
– Да, давай. Спасибо, – ответил он, взяв одну упаковку.
– Расскажи ещё про вашу поездку, – попросила Кира.
Они вышли из лифта и пошли к лестнице.
– Я только и делаю, что про себя рассказываю. Твоя очередь.
Кира, вздохнув, решила, что это было справедливым замечанием.
– Что бы сказать… Хм. А, вот. Твой отец недавно спросил у меня, как мне здесь. И я поняла, что здесь действительно классно. Взять хотя бы коллег. Такие… какое же слово подобрать? Адекватные, что ли. Вот, точно. Адекватные.
– Есть, с чем сравнить?
– Да. Именно. С прошлым местом.
Они вышли на крышу, повернули налево и пошли к столикам: левая сторона крыши, как заметила Кира, была популярнее правой из-за более живописного вида на город; и в правую почему-то гораздо чаще сдувало табачный дым.
– Расскажи про кого-нибудь.
– Тебе это интересно? – с недоверием спросила она.
– Конечно, – произнёс он такой ровной интонацией, что ей не удалось считать подтекст этого «конечно»: имелось в виду восторженное «конечно, мне очень интересно!», слегка увлечённое «конечно, я бы послушал» или утомлённое «конечно: нужно же как-то поддержать разговор»?
– Хм-м… – задумалась она, – У нас было тесно и мой стол стоял вплотную к столу коллеги. Старше меня года на два. Он был… – Кира снова задумалась, подбирая слово, – Капризный. Точно. Капризный. Постоянно высматривал, не пересекли ли мои бумаги стык между нашими столами. Ворчал на каждый найденный миллиметр и демонстративно сдвигал их. Я хотела на день рождения подарить ему линейку с надписью «для пущей точности».
Они сели за столик. Макс смотрел на неё с довольной улыбкой.
– Мне нравится, – сказал он, открывая сок, – Давай дальше.
– Тебе нравится слушать, как я жалуюсь? – спросила Кира, недовольно сдвинув брови.
– Нет, мне просто нравится тебя слушать, – спокойно ответил он.
– Ладно. Я не хотела с ним особенно разговаривать, так как мы и так сидели практически на головах друг у друга; я не хотела мешать больше. Но он иногда заговаривал со мной. Внезапно. Абсолютно внезапно. Специально выбирал момент, когда я по всем признакам была особенно занята. Спрашивал что-то типа «а ты учишь какой-нибудь язык?». Мне тогда хотелось ответить «матерный». Но я не хотела выглядеть грубо; отвечала ему. Так, на отвали. Но! Несмотря на это, он дожидался, пока я задам из вежливости какой-нибудь ответный вопрос (типа «да, а ты?») и такой: «не отвлекай – не видишь, я работаю» и поворачивался к себе.
В
– Давай ещё.
– Хочешь ещё? Будет ещё. Я вчера вас видела.
Макс подавился соком настолько неожиданно, что Кира вздрогнула.
– Кого? – глухо спросил он сквозь кашель, приложив ко рту тыльную сторону ладони.
– Тебя с семьёй. На пляже.
– А, – понял он; его внезапно появившаяся обеспокоенность тут же исчезла, – Мы тебя не видели.
– Мы с подругой сидели на этом… каменном парапете. Вы мимо прошли, по песку. Ты ныл, что тебе жарко.
Она улыбнулась и пристально посмотрела на него в ожидании реакции.
– Да, было такое, – улыбнулся он в ответ, – Было оглушающе жарко.
– И кто выиграл?
– Во что?
– Во фрисби.
– То есть потом вы нас тоже видели?
– Нет, вы говорили про это, когда проходили.
– А. Ты спрашивала, кто выиграл? Ну не я.
– «Не я»? А ты разве не был в команде с мамой?
– Был. Ты точно за нами не следила?
– Нет, вы про это тоже говорили. То есть выиграли не вы?
– Угу.
– А вы всегда делитесь на команды именно так?
– Нет. По-разному. У нас, кстати, у каждого из делений на команды по два человека есть названия: «по похожести», «по полу» и «по возрасту».
– Ух ты, – просияла Кира, – А у вас есть ещё семейные традиции? Кроме ежегодных поездок? – выпалила она, чувствуя, что если бы на выходе у этого вопроса стояла бетонная стена, он пробил бы и её и вырвался бы наружу.
– Дай подумать… В новый год мы часами играем в игру под названием «Кто я?»
– Ух ты! Опять играете? Я вам завидую, – призналась Кира, – Расскажи, – выдохнула она, продолжая смотреть на него горящими глазами.
– Мы садимся в круг…
– За стол? – воодушевлённо перебила она.
– Нет, на пол. На ковёр. У нас есть специальный набор: клейкая бумага и четыре ручки. Каждый пишет имя какого-нибудь персонажа – неважно, выдуманного или настоящего – переворачивает, чтобы не было видно, и отдаёт соседу. Ну и вот. Каждый клеит это на грудь – но не слишком низко, чтобы нельзя было самому прочитать – куда-то сюда, – Макс показал на основание шеи, – и потом задаёт наводящие вопросы, чтобы угадать, кто он.
– А. Я поняла. То есть мне достаётся неизвестный персонаж, я как бы становлюсь им и задаю о нём вопросы, чтобы узнать, кто я?
– Ага.
– Вопросы задаются всеми по очереди или одним человеком, пока не угадает?
– Пока не угадает.
– Ух ты! – воскликнула Кира, не скрывая свой восторг, – Кем ты был в последний раз? – спросила она, подавшись вперёд и опёршись локтями о стол.
– Надо вспомнить. У нас было много раундов.
– Вспомни кого-нибудь одного.
– Кентервильское привидение.