Тогда, когда случится
Шрифт:
Убедившись, что на воротах поверху не оставлен "сюрпрайс" с вынутой чекой, освобождали узкую щель, заглядывали внутрь - нет ли растяжки за? Оттянув створу пошире, кто-то один проныривал в гараж для подробного осмотра, второй отходил в сторону, на случай, если ж всё-таки... не дай Бог.
Прошарив одну гаражную "улицу", перешли ко второй. Тут тоже ничего интересного не встречалось: вёдра и бочки - пустые или с нефтяным сырцом, фрагменты перегонных аппаратов, стопки разворованных кирпичей и кафельных плиток, сломанные стиралки, разобранные велосипеды, попорченная мебелишка. В двух местах нашли что-то вроде лежбищ - бомжей, наверное. Перепачканные пылью и ржавчиной они уже заканчивали, когда Малоденко тихонько цыкнул
– Что там?
– Вопрос беззвучен, одними губами.
– Взводный дал на двоих.
Они присели на корточки в углы ворот, направив стволы на слишком соблазнительно приоткрытую щель. Полуденная солнечная ярость глубоко прорезала мутный сумрак, искрящиеся пылинки резвились в водоворотах вливающегося света, и от их вида у Славки жутко щекотало в носу. Он уже собрался щипнуть себя, когда услыхал голоса.
Перебивая друг друга горским фальцетом, к ним быстро приближались два ... старика?.. подростка? Повизгивают, как поросята, на слух хрен что определишь. Промелькнула одна тень... вторая же, ополовинив световой столб, задержалась: чехи остановились прямо напротив гаража и замолчали. В наступившей абсолютной, идеальной, вселенской тишине под подошвами стоящих перед воротами поскрипывали-похрустывали раскалённые добела песчинки, тонко жужжала над розовым грамафончиком оплетшего створы вьюнка малюсенькая цветочная муха, царапала кирпичную кладку перевесившаяся кленовая ветка. Что делать-то? Если полезут? Валить?.. А если гранату скинут?
"Захват противника в плен с помощью удушения локтевым сгибом: сзади левой рукой зажать противнику рот и нос, и, запрокидывая ему голову назад, правой стопой толкнуть его в подколенный сгиб. В это же время горло противника обхватить правой рукой так, чтобы локоть оказался под его подбородком, и провести удушение локтевым сгибом. Для усиления приема надо левую руку наложить на запястье правой руки, а противника взвалить себе на спину либо усадить на землю".
Мгновенно замокший Славка бездыханно смотрел на чуть белеющие напротив лицо и руки начштаба, готовясь с отставанием в сотую долю секунды повторить, зеркально воспроизвести любое его действие. Чехи опять что-то загнусавили. Вслед за Кайгородовым Славка медленно-медленно перенёс тяжесть на носки, готовясь к прыжку, высвободил из-под автоматного ремня правую руку, погладил, примеряясь к рукояти ножа - в таком ограниченном пространстве не постреляешь. Шаг... второй.... Из-за солнечной занавеси показались чёрные пальцы, зацепившись за край створы, качком потянули. Ещё и ещё. Осевшие ворота не поддавались, и в проём вдавилось носатое безбородое лицо, ослеплено хлопающее глазами. Подросток! Просто подросток!
Продолжая повизгивать, молодые нохчи завернули за угол, и из укрытий бесплотными джинами проявились разведчики.
Бетонная труба водонапорной башни вонзалась в небо рваной розеткой застывшего разрыва ракеты или бомбы. Какое точное попадание - могут же наши, когда захотят - наверняка на ней был вражий наблюдательный пункт. Под башней сквозь остролистые заросли одичавшей сливы дыбились обломки бетона с торчащей арматурой, а вокруг собранные из разной натасканной с развалин дряни заплатанные заборы делили обширные посадки грецкого ореха на несколько участков по три-четыре сотки. Справа, сквозь высоченную сирень совершенно нежданно пробеливала реечная беседка,
"При осмотре населенного пункта следует обращать внимание на кусты, деревья, отдельные строения, глубокие канавы, овраги на окраинах, где противник может располагать подразделения охранения, а также на крыши, чердаки окна высоких зданий, фабричные трубы, откуда он может вести наблюдение. В зданиях, подготовленных для обороны или занятых наблюдателями противника, обычно не наблюдается признаков жизни и создается впечатление, что там никого нет, но именно эта пустота должна насторожить разведчиков".
Позаглядывав за заборы, вновь сошлись к башне. Малоденко мимо дверного проёма осторожно втиснулся внутрь через низкий боковой пролом. Славка заглянул за ним: перегнившая труха обрушившихся перекрытий поросла высокой, бледной от нехватки солнца, крапивой, вдоль стены остатки сварной лестницы ржавой спиралью вели наверх, на широко проломанный посредине пол верхнего этажа, где на четыре стороны глазели полукруглые пустоты окон. А база-то оттуда неплохо наблюдается!
Мусорные кучи - а чего внизу только нет, даже тёмно-бордовая детская коляска, с последним жёлтым колёсиком и широкая трамплинная лыжа - сплошь прокраплены птичьими метками: под бетонным козырьком-опояской, на который когда-то опирался водяной бак, как древесные грибы-трутовики, плотно лепились гнёзда ласточек. Синее-синее небо в бетонной розе часто крестилось и щебетало пролетающими короткими росчерками, но внутрь чёрные с алым горлом птицы влетали молча, здесь звучали лишь бубенчики вывешивающихся с гнёзд желторотых попрошаек.
– Куда засмотрелся? Не отвлекаться!
– Лёгкий толчок в плечо вернул Славку из пионерлагеря, где он мог часами сидеть возле подстанции, наблюдая за завораживающей ловкостью неподражаемых в своей королевской красоте охотников на комаров.
Из-за серого забора, жидко поросшего плётками одичавшего винограда, острыми листиками выглядывала густо отяжелённая красными бусинами черешня. Серж подсел и с него в сад попрыгали Малоденко, Женя и Гоша. Капитан Кайгородов и Славка остались "на шухере". Стоя спиной друг к другу, обсасывали до косточек перевесившиеся наружу мягкие уже тёмные ягоды, сплёвывая подальше в стороны.
– Там, за поворотом, улица уже жилая. Кстати, если не ошибаюсь, четвёртый или пятый дом по правую руку - Идигов живёт, Хазрат, капитан с автовокзальной милиции. У него ворота красные. У всех синие, а у него ярко красные. Как носки у папы римского. Так что, начальника издалека видно.
Возвращаться всегда быстрее.
– Мы раньше Фитиля с собой брали. Но он, сволочь, уже учёный, за так не бежит.
– Куда "не бежит"?
– А, бывало, бросишь вперёд палку, он и мчит во весь опор. Зацепит проволочку и не заметит - лохматый же. Так что метров на десять успевает проскочить, пока граната грохнет. Только завизжит от страха. Четыре или пять растяжек снял, теперь контуженный напрочь, глухой. И умный - больше ни в какую наперёд не хочет. Мол, ветеран, сын Полкана.
Подныривая под колючку, осторожно передавали дуг другу переполненные пакеты с черешней. Растрескавшийся, узорно проросший одуванчиками и кашками асфальтный двор встречал блажащей расслабухой. Эх, как хорошо же "дома", можно и развьючиться, и вздохнуть-потянуться. Славка скинул разгрузку и от переизбытка чувств прошёлся колесом - во как!
– Черкас, а покажи-ка ножичек. Это "Аллигатор", что ли?
– "Аллигатор-2".
– С орехом. Красиво жить не запретишь. И чего ты с ним умеешь?