Токио
Шрифт:
Невежественность. Я подумала, что об этом мне многое известно.
– То, что они делали в вашем фильме. Вы это имели в виду? Это и есть невежественность?
Ши Чонгминг не ответил. Его лицо закрылось, и он сделал вид, что занят бумагами. Упоминание о фильме каждый раз заставляло его замолчать.
– Вы это имели в виду, профессор Ши?
Он отодвинул бумаги, убрал все со стола, готовясь перейти к делу.
– Хватит, – сказал он, – не будем об этом говорить. Садитесь и скажите, почему вы сегодня ко мне пришли.
– Я хочу знать, что вы имели в виду. Вы хотели сказать, то, что
– Прошу вас! Ведь вы сегодня не зря ко мне пришли. У вас появились какие-то мысли, я вижу по вашему лицу. Садитесь.
Я неохотно подошла к столу, села напротив, положила руки на колени.
– Ну? – сказал он. – И что же это?
– Я читала, – вздохнула я. – О китайской медицине.
– Это хорошо.
– Есть миф. История о божестве, божественном земледельце, который упорядочил все растения. Верно?
– По вкусу, температуре и качеству. Да. Вы говорите о Шен Нонге.
– Стало быть, я должна решить, к какому из этих разрядов следует отнести средство Фуйюки?
Ши Чонгминг смотрел мне в глаза.
– Что? – спросила я. – Что я такого сказала?
Он вздохнул, откинулся на спинку стула, соединив руки, легонько постукивал пальцами.
– Думаю, пришло время рассказать вам чуть больше о себе.
– Да?
– Не хочу, чтобы вы впустую тратили время. Вы должны знать: у меня очень большие подозрения относительно того, что мы ищем.
– Тогда я вам не нужна…
Он улыбнулся.
– Нет, нужны.
– Почему?
– Потому что я не хочу слышать то, что хочу услышать. Не хочу, чтобы вы, как попугай, приходили ко мне, бесцеремонно и раболепно, и говорили: «Да, сэр, да, сэр, вы совершенно правы, мудрейший». Нет, мне нужна правда. – Он вытащил из-под стопки книг потертую папку. – Я слишком долго работал над этим, чтобы не делать ошибок. Я расскажу вам все, что следует знать. Но не скажу в точности, что именно подозреваю.
Из папки он вынул пожелтевшие бумаги, перевязанные грязной черной лентой. Вместе с бумагами высыпались скрепки и карандашная стружка.
– На поиски Фуйюки у меня ушло много времени, долгие годы. Я узнал о нем очень многое. Все это здесь.
Он толкнул ко мне через стол связку бумаг. Я смотрела на большую неаккуратную пачку. Она едва не свалилась с края стола. Бумаги были официальные, китайские и японские. Тут были ксерокопии газет, правительственный меморандум. Я узнала иероглифы Комитета обороны.
– Что это?
– Это плоды многолетней работы. Большую часть документов я собрал, прежде чем мне разрешили ехать в Японию. Письма, статьи из газет и – самое рискованное, что я сделал, – приобрел отчеты тайных агентов. Не думаю, что вы их поймете, но вам следует знать, как опасен Фуйюки.
– Вы об этом уже говорили.
Он задумчиво улыбнулся.
– Да, понимаю ваш скептицизм. С виду он очень стар. Может даже показаться добрым человеком. Милосердным.
– Нельзя ничего сказать, пока не поговоришь с человеком.
– Интересно, правда? Самая могущественная акула Токио, крупнейший производитель и нелегальный импортер метамфетамина [60] – интересно, каким безобидным он кажется. Но не обманывайтесь. – Ши Чонгминг выпрямился. – Он безжалостен.
60
Фармакологический препарат с большим стимулирующим эффектом, чем амфетамин.
– А вы знаете… – Я придвинулась к Чонгмингу и инстинктивно понизила голос. – О медсестре?
Ши Чонгминг с серьезным видом кивнул.
– Да. Это его медсестра и телохранитель. Огава. Те, кто ее боятся, совершенно правы. – Он заговорил так же тихо, как и я, словно нас могли подслушать. – Господин Фуйюки любит садистов. Ему по душе люди, не знающие, что такое добро и зло. Он взял к себе медсестру за блестящий криминальный талант и за абсолютную неспособность к сочувствию. – Чонгминг указал на документы. – Если прочтете это, то обнаружите ссылки на Зверя Сайтамы [61] в популярных газетах. Ее методы превратили ее в живой японский миф, о ней ходит много слухов.
61
Префектура в Японии на острове Хонсю.
– И каковы же эти методы?
Чонгминг кивнул и слегка сжал нос, то ли желая избавиться от воспоминания, то ли пытаясь подавить желание чихнуть.
– Естественно, – сказал он, убрав руку и выдохнув, – насилие – необходимая составляющая жизни у якудзы. Возможно, в этом нет ничего удивительного, учитывая ее сексуальную природу, неудивительно и то, что она склонна… – Его глаза уставились в пространство над моей головой. – Склонна украшать свои преступления.
– Украшать?
Он не ответил. Поджал губы и сказал:
– Я ее не видел, но слышал, что она необычайно высокого роста.
– Некоторые девушки в клубе думают, что она мужчина.
– Тем не менее она женщина. Женщина – не знаю, как это сказать по-английски – с какой-то дисфункцией организма. Но хватит об этом. Зачем тратить время на предположения? – Он очень внимательно на меня посмотрел. – Мне необходимо знать. Вы уверены, что хотите продолжить?
Я пожала плечами, по спине пробежал холодок.
– Да, – сказала я, растирая руки, – хорошо, я согласна. Дело в том, что это – самое главное дело моей жизни. Я занималась им девять лет, восемь месяцев и двадцать девять дней и никогда не думала его бросить. Иногда мне кажется, я раздражаю этим людей. – Задумалась на мгновение и взглянула на него. – Да, наверняка раздражаю.