Толераниум
Шрифт:
– Вот чего я ждал, прежде чем сказать то, что обещал. Не люди, встретившись с прекрасным, делают его доступным для себя навсегда. Напротив: прекрасное должно овладеть людьми. Оно хочет сохранить свою власть. И тогда это – навсегда. Ты теперь знаешь, каково это.
У Миши пересохло в горле, и он почти прошептал:
– Но ты говорил, что полет можно сохранить…
– Можно. Но решить должен ты сам. Я для себя решил. А ты… – Виктор на секунду поднял глаза. – Ты вправе выбирать свой путь. Никто не осудит. Плюшки и пельмени – тоже приятно.
Виктор поднялся с места, собираясь уйти. Мише стало страшно. Он представил, что Виктора больше нет рядом. Страх перешел в леденящий ужас.
Виктор открыл дверь и обернулся, подмигнув ему на прощание. Миша вскочил и решительно сказал:
– Подожди, Виктор! Я с тобой.
Они молча поднялись на третий этаж. Миша оказался там впервые. В полной тишине они подошли к бронированым дверям. Под каким-то неведомым воздействием двери разъехались, и Виктор с Мишей пересекли запретную границу.
Огромное пространство было заполнено экранами. Отовсюду велась трансляция церемонии онлайн-награждения первого российского Толеранина: корреспонденты модными лающими голосами на разных языках проставляли Мишу на фоне его портретов, цитировали его высказывания, показывали шествия и демонстрации в его честь. Его называли послом толерантности, великим первопроходцем, сравнивали с ледоколом…
– Видишь, Михаил, ты взорвал планету! – констатировал Виктор.
– Вижу, – выдохнул Миша.
– Не сопротивляйся, – тихо сказал Виктор.
Радость вернулась. Миша позволил прекрасному порыву овладеть собой.
Он вновь испытывал блаженство и абсолютное, беспредельное доверие к Виктору.
– Мы вместе. Ничего не бойся. – Виктор подвел Мишу к дивану, обтянутому шелком в черно-желтую полоску. Миша увидел два одинаковых свертка, перетянутых широкой синей лентой.
– Один – твой, – сказал Виктор, и Мишу пронзило сладостное ощущение общей тайны.
Он присел на краешек и аккуратно принялся распаковывать подарок, вполуха слушая оды в свою честь. Миша аккуратно развязал синий бант, распустив длинную шелковую ленту. Такими лентами Софья Леонидовна любила завязывать подарки ко дню рождения маленького Миши. Он нетерпеливо пытался разорвать ленту, а мама с Лаурой, посмеиваясь, противоречили друг другу. Одна говорила, что развяжет подарок, а вторая настаивала, что Миша – взрослый мальчик и вполне справится сам. Когда Мише удавалось развязать ленту без ножниц, Софочка аккуратно сматывала ее в катушку и клала в специальную коробочку, которую нумеровала в соответствии с годами растущего сына.
Лента долго струилась по дивану, пока не улеглась аккуратной змейкой на белоснежном ковре. Под слоем серебристого пергамента Миша нащупал бесформенный предмет, который показался ему гибким и мягким. Небольшой кожаный мешок такого же синего цвета, что и бант, был украшен золотым тиснением. «Толеранин Первый». – прочитал Миша и улыбнулся. Он растянул в стороны края мешочка. Внутри оказалась аккуратно свернутая бельевая веревка. На одном конце веревки сиял золотом крюк, а другой конец заканчивался петлей. Миша отвлекся: Виктор, стоя на табуретке, уже накинул свой крюк на металлическую скобу, прикрепленную к потолку. Мишина табуретка тоже была наготове.
Виктор уверенно просунул голову в свою петлю, проверил ход веревки и деловито спросил:
– Тебе помочь?
Миша засмеялся, ему показалась забавной эта ситуация.
– Я сам, – ответил он и понял, что не сможет достать петлю.
– Помоги, – разрешил Миша. – Но только потому, что ты выше.
– Выше тебя нет, Михаил, – ответил Виктор, прилаживая инвентарь, – и не будет.
Задыхаясь в петле, Миша вовсе не чувствовал себя великим.
Май
53
Ковригин машинально выполнял свои обязанности, стараясь находиться как можно ближе к Асину. Он усовершенствовал свой слух до такой степени, что различал сказанные даже шепотом слова «дом», «Игнатьевский» и «жить». Подслушивая под дверью разговор Асина с Виктором, Алекс не обнаружил никаких опасностей. Он понял только, что придурку Асину вручают очередную премию, а Мишка так и не осознал, что счастье проплывает мимо. Ну и прекрасно. Про себя Алекс уже переименовал Игнатьевский в Ковригинский и мечтал, чтобы остальные тоже привыкли к этому названию. Мишку Асина приходилось терпеть, но только он и был надежным связующим мостом, ведущим к Виктору и его дому. Впрочем, сам Виктор был всегда радушен с Ковригиным, несколько раз позволял без всякого контроля пожить в особняке, а теперь на все майские праздники отдал дом в его распоряжение. Это, конечно, прекрасно, но Алекс хотел весь дом и навсегда. Без каких бы то ни было разрешений и приглашений. Всякий раз, когда он пытался завести с Виктором разговор на эту тему, тот ссылался на срочные дела, связанные с Толеранином Первым, и испарялся. И всякий раз без малейшего угрызения совести Ковригин думал про Асина «чтоб ты сдох…». И еще многократно он в уме произносил эту фразу: когда кланялся до пояса, поднося корреспонденцию, когда подписывал от его имени дурацкие бумаги и когда «дежурил» в своем особняке…
Может быть, поэтому Ковригин совершенно не удивился, а даже обрадовался, когда Виктор заглянул в Игнатьевский и, с умилением глядя, как здоровяк Ковригин поливает цветы в гостиной, сообщил:
– Михаила больше нет. Он повесился. Завра получи у Полковника ключи от своего кабинета. Я ведь, кажется, обещал, что ты будешь следующим? В смысле – Толеранином? – Виктор смущенно улыбнулся нелепой оговорке и тут же спохватился: – И да, теперь – дом твой. Распоряжайся.
Пока Алексей переваривал свалившееся на голову счастье, Виктор удалился.
Полковник подобострастно вытянулся, увидев шагающего по коридору Ковригина.
– Я здесь знаю каждый уголок, каждый закуток мною осматривается ежедневно со всей ответственностью. – Он угодливо распахнул перед ним дверь. Вы осмотрите все или только ваш кабинет?
– Пожалуй, все, – почему-то сказал Ковригин, хотя знал назубок каждый угол Толераниума.
Полковник технично подстроился:
– А может, вы сразу в свой кабинет пройдете? Там уже и табличка с вашей должностью повешена. Толеранин Первый.
Полковник усиленно делал вид, что не узнает Ковригина, с которым раньше был на «ты». Ковригину было все равно, самое главное – у него теперь есть его дом.
– Да, Полковник, пойду в кабинет. План мероприятий на ближайшее будущее мне хорошо известен. Форум там вроде намечается? Вот и распоряжайся форумом.
Полковник будто очнулся на мгновение:
– Слышь, Ковригин, ты в курсе, что некрологеру за покойника Асина платить отказались? Стало быть, ничего страшного с точки зрения структуры не произошло. А вот форум – да. Это серьезная история. Надо держать руку на пульсе…