Только когда мы вдвоем
Шрифт:
Нож прямиком в моё сердце. Джой Саттер знает, что она только что разыграла свою козырную карту.
Я аккуратно подвигаюсь ближе к постели Джой. На её губах играет медленная улыбка, глаза закрываются.
— Мы остановились на 32 главе.
Дрожащими руками я открываю книгу и перехожу на страницу с закладкой. Дыхание застревает в моём горле, и нежное касание заставляет дёрнуться. Ладонь Джой ложится на моё запястье.
— Сделай глубокий вдох.
Я подчиняюсь. Медленно и протяжно вдыхаю.
— И выдох.
Я размеренно выпускаю воздух.
—
При первой попытке моё горло сжимается. Я хрипло откашливаюсь, делаю ещё один вдох. Мой живот сжимается, воздух резко взлетает к горлу, и меня ошарашивает давно забытое ощущение вибрации от звука в голове и шее, когда я говорю:
— Э-Элизабет сидела од-дна следующим ут... — мой голос будто застревает в горле. Я сглатываю, пробую снова, но голос срывается. Её ладонь ободряюще сжимает мою руку, и я смотрю на её губы.
— Эти звуки будут самыми сложными. Те, в которых задействована задняя часть твоего горла. Утро. Одна. Подобные слова. Чёрт, да даже «Уилла» дастся непросто. Продолжай. Твой голос звучит чертовски хорошо после такого долгого перерыва.
Перед глазами всё расплывается от слёз. Я накрываю глаза ладонями прежде, чем они успевают пролиться. Джой удобнее устраивается на подушках и улыбается.
— Пора услышать, как Лиззи отказывается от первого предложения Дарси.
Я опираюсь локтями на матрас и кое-как выдавливаю слова. Я читаю вслух, пока мой голос не садится, пока Джой не засыпает. Её лицо выражает умиротворение, и пусть я знаю, что подарил ей маленький дар отвлечения, я знаю, что её дар мне был куда огромнее. Рука, за которую можно держаться, пока я наконец-то двигаюсь вперёд.
Глава 21. Уилла
Плейлист: Olivia O’Brien — hate u love u
— Притормози, Уилла, — ворчит мама. Её ладони похлопывают по простыням, и это характерный признак её дискомфорта. — Ты спешишь, и я не могу ничего разобрать. Мой джентльмен-чтец куда выразительнее с его речью.
Я закатываю глаза, позволяя «Гордости и предубеждению» упасть на мои колени. Мама сказала, что один из сыновей доктора Би, вернувшийся домой на праздники, читает ей вечерами, когда мама непременно выпинывает меня, чтобы я поела нормальной еды и не забивала на свои тренировки. Должна признаться, моё сердце Гринча сделало кульбит, когда она рассказала мне об этом. Какой-то молодой парень проводит свои праздничные вечера и читает ей Остен — куда уж милее.
— Ну, может, пусть тогда твой джентльмен-чтец читает тебе вместо меня.
Мама фыркает носом.
— Почитает. Наше следующее свидание — завтра.
Это заставляет меня рассмеяться.
— Свидание, да? Ты соблазняешь молоденьких парней, мама?
Улыбка мамы слабая, но тёплая.
— Это было бы нечто. Он красивый. Сложно это подметить, потому что он стеснительный и вечно прикрыт одеждой с головы до пят, но можно сказать, что под всеми этими защитными слоями кроется завидный мужчина.
В груди у меня что-то колет. Это описание заставляет меня подумать о
«Вообще-то это ты кончила. Пипец. Как. Мощно».
— Ох, да ради всего святого, — бурчу я про себя.
— О чём ты там разговариваешь сама с собой?
— Да ни о чём.
Мама нажимает на кнопку, чтобы слегка приподнять изголовье своей больничной койки, затем медленно поворачивается на бок. Выглядит всё так, будто движение причиняет адскую боль.
— Как твой засранец лесоруб?
— Всё ещё засранец, — ворчу я. Это всё Райдер виноват. Это его дурацкий зять отправил нас в тот поход, который привёл к поцелую у водопада. Это Райдер соблазнил меня конфетками с арахисовой пастой, виски и самым великолепным оргазмом в мире. Теперь мы пересекли ту невидимую границу и существуем в неком подвешенном состоянии, очень далёком от территории «друзья-враги».
Что, если он захочет вернуться к тому, как всё было раньше? Я застряну, страдая по парню, который испортил для меня всех остальных мужчин, а он с радостью будет подкалывать меня и обращаться со мной как с какой-то платонической занозой в его заднице. Не буду я такой херней заниматься. Но с другой стороны, если он захочет развивать то, что начал на моём диване, это я тоже не могу. Я не стану открывать своё сердце. Я не могу себе это позволить. Я застряла, я несчастна, я ужасно скучаю по нему, отчего мне становится ещё хуже. Я не должна скучать по Райдеру. Я должна скучать по тому, как я его мучаю.
— Какие у него планы на праздники? — устало спрашивает мама.
Я встаю и подтягиваю одеяло до её плеча, затем нежно глажу по спине.
— Он только сказал, что останется в родительском доме, проведёт время с родителями, братьями и сёстрами.
— Ты его избегаешь.
Я стону, плюхнувшись обратно на свой стул.
— Ма, а можно мы не будем подвергать меня психоанализу?
— Он пытался перейти к чему-то большему, чем дружба? Поэтому ты его морозишь?
— Джой Саттер, прекрати. Я его не морожу, просто даю всему немного остыть. Мы друзья-враги. Сексуального напряжения хватает с головой. Я свожу его с ума, а он... а он меня ужасает.
Мама склоняет голову набок, её глаза выражают беспокойство.
— Почему он тебя ужасно пугает?
— Потому что он мне не безразличен. Потому что я не хочу терять нашу кошмарную дружбу. Я бы предпочла остаться друзьями-врагами, а не рисковать и пытаться быть кем-то большим только для того, чтобы все разрушилось. Если я останусь с ним друзьями-врагами, то потеряю лишь что-то гипотетическое. Но если правда попробую, то могу потерять... всё.
— Проклятье, Рози, — это заставляет моё сердце сжаться. В детстве она постоянно называла меня так. — А ты немало раздумывала.