Только любовь
Шрифт:
Шеннон кивнула.
— Быть наивной до такой степени! — пробормотал Бич едва слышно и уже громче сказал:
— Господи, от Молчаливого Джона, судя по всему, было не больше тепла в кровати, чем от гремучей змеи. Неудивительно, что ты не переживаешь, что осталась вдовой. От него толку не больше, чем от покойника.
Шеннон уловила нотки презрения в его голосе. Ее колотила дрожь, и она обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.
«Быть наивной до такой степени!»
Внезапно желание Шеннон обратилось
«Бич не имеет права говорить обо мне с таким высокомерием только из-за того, что я не знаю о мужчинах столько, сколько знают Клементина или Бетси».
Однако говорить на эту тему Шеннон отнюдь не собиралась.
— Не называй меня вдовой, — процедила она сквозь зубы.
— Почему? Ведь это правда, и ты знаешь это сама.
— Если эта правда выйдет за пределы хижины, кто защитит меня от Калпепперов, когда ты уйдешь? А ведь ты уйдешь, неприкаянный странник!
— Да, конечно, — согласился Бич, несколько задетый холодным и явно раздраженным тоном Шеннон. — Когда-то я уйду. Но не раньше того, как отыщу для тебя безопасное место.
— Пока я жена Молчаливого Джона, я здесь в безопасности.
— Чушь, Шеннон. Ты его вдова, а не жена, и это место небезопасно для одинокой девчонки… Особенно для такой наивной, как ты.
— Я живу здесь уже семь лет.
— Только благодаря тому, что с тобой был Молчаливый Джон, — возразил Бич. — Без него ты не продержалась бы и двух месяцев.
Шеннон едва сдержалась, чтобы не высказать вслух то, что было у нее на языке. Однако вряд ли будет польза, если Бич узнает всю правду. А вот вреда это может принести много.
— Я буду жить там, где мне хочется, — отрезала она.
— Одна?
— Да.
— Ты не сможешь.
— Смогу! — огрызнулась Шеннон. — И вообще тебе что за дело, бродяга и странник, где я буду жить? Приказать ты мне не можешь, я тебе ровным счетом никто.
Бич ужаснулся при мысли о том, что Шеннон останется здесь, в этой студеной глуши, на зиму, без всякой защиты и опоры. Он покачал головой, чертыхнулся про себя и нервно провел рукой по волосам.
На пальцах его алела кровь от укусов Красавчика, защищавшего свою наивную и упрямую хозяйку.
Взглянув на пальцы Бича, Шеннон испытала приступ необъяснимого гнева, оттого что он уедет, а ей останется лишь беспокоиться о полученных им ранах.
— Пошли! — вдруг решительно произнесла Шеннон. — В конце концов не имеет никакого значения, что тебе станет известен этот секрет.
— Какой? — недоумевающе спросил Бич.
Не говоря больше ни слова, Шеннон подошла к буфету, отодвинула доску в середине и шагнула вперед.
Через мгновение она исчезла во тьме.
Бич почувствовал, как пахнуло сыростью и теплом, затем из темноты донесся голос Шеннон.
— Молчаливый Джон говорил, чтобы я никому не рассказывала о горячем источнике, но так уж и быть…
Голос Шеннон смолк.
— Ну что же ты, иди сюда, — нетерпеливо позвала Шеннон. — Молчаливый Джон божился… божится, что источник имеет целебную силу, а твои руки изрядно покусаны.
— Черт возьми! — удивленно проговорил Бич, делая шаг в лаз. — Так вот почему он встроил хижину прямо в склон горы!
Шеннон пожала плечами:
— Я знаю только то, что в этом горячем источнике можно варить мясо, стирать одежду, чисто мыть посуду. А еще в нем хорошо купаться. Он помогает согреться, когда у меня нет дров.
Шеннон поставила фонарь на деревянный ящик из-под патронов. При свете пар источника струился и напоминал какие-то движущиеся золотистые призраки.
Входя через буфет в пещеру, Бич вынужден был низко наклониться. Однако в самой пещере потолок был достаточно высоким, и он мог стоять в полный рост. Свет
От фонаря плясал на каменных стенах и неровном полу, многочисленные трещины казались черными. В пещере было тихо, слышалось лишь потрескивание фитиля да тихое журчание воды.
Нарушая тишину, Шеннон зачерпнула металлической кастрюлей горячей воды, поставила ее на ящик рядом с фонарем, достала из небольшой деревянной мыльницы кусок мыла и отступила назад, давая дорогу Бичу,
Бич перевел взгляд на Шеннон, однако остался на месте.
— Ты что, боишься зайти в пещеру поглубже? — довольно сердито спросила она.
— Нет. А вот ты должна бояться.
— Почему? Я была здесь тысячи раз.
— Но не со мной… Не тогда, когда в этом неверном свете виден силуэт твоей груди, а соски все еще возбуждены… Должно быть, они у тебя ноют, сладкая девочка?
Лицо Шеннон вспыхнуло до корней волос. У нее ныло все, не только груди. Но она не собиралась обсуждать это. Он уже и без того хорошо с ней позабавился.
— Катился бы ты ко всем чертям, вечный странник! Не твое дело, что я чувствую!
Досада и разочарование слышались в голосе Шеннон. Бич знал, чем это было вызвано, и знал, чем это излечить, и — хуже всего — понимал, что эта маленькая вдовушка была бы самой горячей из женщин, с которыми он когда-либо делил ложе.
Бич вдруг зажмурился, поскольку больше не мог смотреть на Шеннон и не дотрагиваться до нее.
А если дотронется, непременно возьмет ее.
Он не хотел, чтобы такое произошло. По крайней мере сейчас, когда он узнал, насколько она наивна. Соблазнить ее — это все равно что поймать рыбу в бочке.
Бич хотел, чтобы Шеннон отдалась, полностью осознавая, что делает, а не просто потому, что впервые вкусила удовольствие и потеряла рассудок.
— Я считаю до трех, — сказал Бич. — Когда я открою глаза, тебе лучше находиться…