Только монстр
Шрифт:
Подозрения Джоанны подтвердились. Она знала Ника так же хорошо, как саму себя. По словам Аарона, достопримечательности, где скапливались туристы, служили наилучшим местом для сбора времени, своеобразной ловушкой для людей. После нападения на Холланд-Хаус и убийства Оливеров Ник решил превратить музей в ловушку для монстров. Любой, кто явится сюда с целью украсть жизнь посетителей, сам окажется пойманным.
В пышном саду за главными воротами на Джоанну сразу же набросился Томас – местный павлин – и принялся клевать ее кеды.
– Ну хоть тебя не заменили, – вздохнула она.
Птица
С холма послышался неожиданно жизнерадостный женский голос:
– Джоанна!
– Астрид?
Приятно было увидеть хоть одно знакомое лицо. Они вместе работали волонтерами в поместье. Наполовину китаянка, как сама Джоанна, наполовину кенийка, высокая темнокожая девушка отличалась невероятной осанкой, которой позавидовала бы и балерина.
– Что ты здесь делаешь? – запыхаясь, поинтересовалась Астрид, подбегая и бросаясь на шею Джоанне. – Я думала, тебе пришлось вернуться домой к новому учебному году.
Она обняла коллегу, вспоминая, сколько же отсутствовала, и соображая, как лучше ответить.
– Просто пришла в гости. А ты как? Мне казалось… – почувствовав, как изменилась поза Астрид, Джоанна осеклась, заметила в руке у собеседницы шприц и попыталась высвободиться из ее хватки.
Но было уже поздно. Игла вонзилась в кожу, точно укус пчелы. А затем все погрузилось во тьму.
Джоанна очнулась от головной боли, с трудом открыла глаза и обнаружила, что лежит боком на каменном полу. Сердце заколотилось быстрее при виде толстых железных прутьев. Она находилась в тюремной камере, совсем как в одном из своих кошмаров.
Хотя нет, не совсем. Там в воздухе висел смрад болезни и смерти. Здесь же почти ничем не пахло, кроме чистых камней.
Джоанна потрясла головой, пытаясь прогнать туман, окутавший сознание, потом осмотрелась внимательнее, чтобы определить, где оказалась. За решеткой архитравы [7] коридора были украшены знакомым узором: геральдическими лилиями.
7
Архитрaв, или эпистелион (итал. architrave, от греч. ????, «архи», над-, главный и лат. trabs – балка) – в архитектуре голландского стиля один из видов изразцов, употребляемых на облицовку.
Подвал Холланд-Хауса. Когда Джоанна работала в музее, здесь располагались комнаты сотрудников и кухни. Теперь же кто-то превратил одно из помещений в тюремную камеру.
Голова раскалывалась от боли. Когда пленница попыталась коснуться лба, то впервые заметила сковывающие запястья впереди наручники и попыталась освободиться, чувствуя накатывающий страх.
– Привет, Джоанна.
Она резко обернулась. Конечно же, это был Ник. Он стоял в самом углу камеры, опираясь на каменную стену с таким небрежным видом, точно отдыхал. Лишь слегка
– Как твоя голова? – спросил он.
– Немного чересчур, тебе так не кажется? Вся эта стилистика темниц, – сменила тему Джоанна, не желая демонстрировать свою слабость, и порадовалась тому, что комментарий прозвучал спокойно и иронично.
После нескольких попыток нащупать в кармане брошь Мтвали стало ясно: ее вытащили. Значит, к легкому способу покинуть это место прибегнуть не получится. Быстрый взгляд на камеру показал, что других очевидных путей тоже не было: ни окон, ни широких отверстий. Оставалось напасть на тюремщика. Потребуется несколько секунд, чтобы подняться на ноги и еще несколько – чтобы подскочить к Нику. А Джоанна собственными глазами видела скорость его реакции в позолоченной палате.
Когда пленница встала, то сделала еще одно неприятное открытие: от левой лодыжки тянулась цепь, приковывая к стене. Похоже на какие-то средневековые кандалы прямиком из камеры пыток.
– Что это?
Джоанну накрыла волна паники в сочетании с клаустрофобией, внушенной обстановкой. Сначала наручники, теперь еще и кандалы? На секунду вновь вернулось ощущение воплотившегося в жизнь кошмара. Остаточный эффект от седативного препарата только усиливал впечатление: туман в голове не позволял отличить сон от яви.
– Сними это! – прорычала Джоанна, яростно стараясь освободиться, однако цепь снова и снова натягивалась, дергая обратно, словно хищник не желал выпускать добычу.
– Прости, нельзя позволить тебе навредить кому-нибудь. – Ник не пошевелился, но в его глазах промелькнула тень эмоций. Сомнение? Тревога? Он не ожидал, что Джоанна так бурно отреагирует на кандалы. – Я не могу снять их, так как обязан позаботиться, чтобы ты ни к кому не прикоснулась. Пожалуйста, успокойся.
Успокоиться? Она хотела бы посмотреть, как сам Ник повел бы себя в такой ситуации. Эта мысль всколыхнула воспоминания о той записи, где он, привязанный к креслу, окровавленный и избитый, умолял мучителей пощадить его родных.
Джоанна зажмурилась и попыталась восстановить дыхание. Затем подумала об Астрид, которая бросилась к ней сразу же возле входа, точно ждала ее возвращения.
– Ты знал, что я приду?
– Конечно, – кивнул Ник. – Ты же пообещала это сделать, и я тебе поверил. – Он сменил позу и переступил с ноги на ногу. – И каков план? Полагаю, ты здесь, чтобы убить меня.
– Нет, – замотала головой Джоанна. – Нет! Я явилась сюда, чтобы поговорить с тобой.
– Поговорить, – повторил Ник бесстрастно, явно не поверив ей. – И о чем же?
– О тебе.
Он поджал губы, потому что никогда не любил говорить о себе. Джоанна не понимала почему, пока не увидела те ужасные записи.
– Мои люди готовы к любому нападению, – предупредил ее Ник.
Она почувствовала себе уязвленной. Неужели он действительно счел ее способной организовать штурм на музей, полный туристов? Снаружи находились толпы обычных людей. Вот какого низкого он о ней мнения?
Из-за решетки послышался голос Астрид:
– Она не скажет нам правду без посторонней помощи.