Только одна ночь

Дэвис Кира

Мы убеждаем себя, что они не заслуживают этого места. Что они ничем не лучше нас.

Но я действительно не заслуживаю своего места. Я не лучше их. Может, у меня есть талант и ум, необходимый для выполнения трудной работы, но я не заплатила нужную цену. Я здесь, потому что спала с правильными мужчинами. И все это знают.

В почтовый ящик поступают новые письма. Еще доклады, еще просьбы о разрешении обращения к тому или иному клиенту. Все адресованы мисс Фитцджеральд, все написаны с

привычной предосторожностью.

Мы все равно уважаем власть и будем склоняться перед нею, невзирая на то, как относимся к тем, в чьих руках она в данный момент находится.

Я смотрю на свои руки, вспоминаю, как они лежали на голой коже Роберта. Вспоминаю свое возбуждение и удовольствие.

Я вспоминаю свои ощущения в тот момент, когда впервые взяла в руки его восставшее копье; как его неровности терлись о мою ладонь, когда я водила ею вверх-вниз.

И еще вспоминаю, как меньше чем через неделю я вложила ту же самую ладонь в руку Дейва, когда он повел меня по ювелирным магазинам выбирать кольцо на помолвку.

Я сжимаю пальцы в кулак и с отвращением отворачиваюсь. Я знаю, что думают люди о руках человека, у которого сейчас находится власть. Это руки шлюхи.

Но ведь это не совсем правда, не так ли? Потому что власть держит Роберт. Это каждому известно. Все это время я обманывала себя, заставляла себя поверить, что люди боятся и уважают океан, но все великие цивилизации древности боготворили именно луну. Они почитали луну, приносили ей жертвы, молились ей. А океан? Это просто субстанция, подвластная великим богам.

Страх – вот на чем я держусь, и этот страх одолжил мне Роберт. Как только узнают, что Роберт больше не является частью моей жизни, что с ней станется?

И как я буду жить, зная, что больше никогда не смогу к нему прикоснуться? Как буду дышать без обещания греха?

От этой мысли мне делается дурно. Я стараюсь сфокусироваться на других вещах – на отчетах, файлах, балансах, – но в итоге мои мысли вновь возвращаются к нему. Мне необходимо его руководство, утешение его голоса.

Я смотрю на открытую папку и захлопываю ее. Цифры всегда успокаивают меня, но сейчас мне надо отвлечься иначе. Мне требуется неприязнь.

Я спускаюсь в кабинет Аши. Я не стала предупреждать о своем визите, хотя должна была бы. Ее помощница не останавливает меня, я просто подхожу к двери и без стука открываю ее. Она сидит за столом. Корпит над файлом. На спинке кресла висит лисья шубка, из тех, которые абсолютно бесполезны в Лос-Анджелесе. Она поднимает на меня глаза, не поднимая головы, темные волосы свободно спадают на плечи. Губы изгибаются в зловещей улыбке.

Ах, Аша, я всегда могу рассчитывать на тебя, когда страх нужно сменить на ненависть. Я вхожу, закрываю за собой дверь.

Она лениво выпрямляется в кресле:

– Пришла потерзать меня?

– Я могла бы уволить тебя, – заявляю я. – Это тебя

не тревожит?

– У нас уже был подобный разговор, здесь, в этом самом кабинете. Зачем повторяться? – Я не отвечаю, и она нажимает: – Для чего ты здесь, Кейси?

Я вздыхаю, осматриваю белые стены, черный деревянный стол. Как и у меня, у нее нет фотографий любимых людей, и я указываю ей на это.

– Я не смешиваю личную жизнь с работой, – беззлобно пожимает она плечами.

– У тебя есть личная жизнь?

Она вновь улыбается:

– Спроси меня об этом в мое личное время.

Я киваю, хотя сомневаюсь, что она ответила бы на этот вопрос в какое бы то ни было время.

– Прости, что не поставила тебя во главе проекта Maned Wolf, – говорю я, кивая на папку. – Дамиан не заслужил эту честь.

– Не извиняйся; это не поможет.

Ее комментарий удивил меня.

– Ты ведешь себя так, будто ты тут главная.

Аша откидывается назад и начинает раскачиваться в кресле, то ли задумчиво, то ли от скуки.

– Как ты сама несколько раз говорила, ты могла бы меня уволить, и одно время я даже думала, что ты так и сделаешь. Когда ты дала Дамиану место, заслуженное мной, я сочла, что ты решила разрушить мою карьеру медленно и болезненно; по крайней мере, сочла это на миг.

– На миг?

– Ну, знаешь, когда ты заставила меня признать его моим начальником. Это был поступок, шаг вверх по лестнице зла. Но как только ты сделала это, как только я унизилась перед своими сослуживцами, у тебя появилось это выражение на лице…

– Какое выражение?

– Вины, конечно, – рассмеялась она. – Ты и впрямь мечтаешь быть плохой, только у тебя ничего не получается. – Она встает, обходит стол и садится на него. – Я думаю, потому ты и связалась с мистером Дейдом. Раньше я считала, что ты пользуешься им для продвижения вверх. Но теперь? Теперь я думаю, что ты обожаешь его, потому что он позволяет тебе быть плохой, а когда он не делает этого, он плох для тебя. Он выполняет за тебя всю грязную работу, втягивает в то, что ты сама хотела бы сделать, но не решаешься. Вот почему ты не ощущаешь вины… по крайней мере, такова теория.

– Твоя теория?

– Нет, нет, это твоя теория. Моя теория заключается в том, что твоя теория не работает. Ты позволила ему взять над собой контроль, позволила касаться себя там и так, что тебе должно было быть стыдно, и все для того, чтобы насладиться этим без чувства вины. Но твою вину не так легко подмаслить. Она держит тебя в плену, как это часто бывает. Ты ее раба.

– Я раба своей вины? – фыркаю я. Отчего-то именно это замечание выводит меня из себя. – Том ушел. Я не стала возглавлять кампанию по его возвращению. Я не позволила мистеру Костину опозорить себя. Я ни перед кем не извиняюсь…