Только про девчонок
Шрифт:
Водяной паук — работяга отменный. Быстро бегает, сноровисто работает ногами, плетет себе дом. Хитрость не в том, что он сумел сплести крышу величиной с десятикопеечную монету, а в том, как делал он из нее купол. Паук поднялся наверх, высунул из воды волосатое брюшко, нырнул снова, а между волосками остались пузырьки воздуха, от них паук сделался серебряным. Забравшись под крышу, паук стал сбивать с себя пузырьки воздуха. Крошечные, они летели вверх и застревали в плетеной крыше. Снова добывает строитель воздух и «закладывает»
Хорошо пауку под этим шатром. Сидит себе настороже. Заденет какой-нибудь рачок паутину-канатик и пропал: паук выскакивает, хватает его — и под купол.
Пока Шура приглядывалась, Ната уплыла. Шура подалась ближе к берегу и под кручей, из которой торчали коренья растущей на берегу вербы, она увидела щуку.
Шурка остановилась. Щука глядела стеклянными глазами на Шурку, Шурка — на нее. Вот бы сейчас ружье…
Где Натка? Высунулась из воды.
Натка уже сидела на острове.
— Плыви сюда! — позвала Шурка сестру. — Щука у берега стоит — большущая!
— Не шуми, спугнешь, — отозвалась Натка и спустилась в воду.
Щука не испугалась девчонок. Натка прицелилась в щучий бок, нажала на спусковой крючок. И в этот самый момент щука сделала стремительный рывок — и на месте, где она только что была, осталось лишь черное облако мути. Гарпун ударился о корень, и леса запуталась.
Пришлось долго возиться, снова выходить на мель, чтобы подготовить ружье.
— Она к острову уплыла, — сказала Шура про щуку.
— Все равно найдем, не ее, так самого черта…
Поплыли к острову, обошли вокруг, вглядываясь в закореневший берег. Щуки не было. Натка набрала побольше воздуху и опустилась на дно.
Жаль, что в воде нельзя кричать. Но крик «ура!» был. Неслышный, мысленный. Натка выдохнула и выплыла рядом с Шурой.
— Надышись как следует, сейчас опустимся на дно, — сказала Натка сестре.
Раздвинув ветви белых талов, они присели рядышком на мягкий торфянистый берег островка.
— Что-нибудь интересное там увидела? — спросила Шура.
— Очень даже.
— Что?
— Увидишь.
— Я надышалась.
Шура уже привыкла и не боялась. Теперь она сгорала от любопытства.
— Я надышалась, — напомнила она сестре.
— Положи трубку. Там она не нужна. Я покажу, куда глядеть, — приказала Натка и сломила длинную сухую хворостину. — Приготовились.
Разом вдохнули побольше воздуха, разом нырнули на дно. Уцепившись за таловый корень, Натка легла прямо на ил. Шура легла рядом и стала глядеть под остров. Там было темно. Ната сунула туда хворостину. Хворостина ушла далеко, а до стенки не достала.
Вынырнули.
— Поняла? — отдышавшись, спросила Натка.
— Что? — ничего не поняла Шурка.
— Палка ушла прямо под остров.
— Ну и что ж? На Лебяжьей протоке, где верба
— То ж на протоке. А тут вода стоячая, берег не подмывает.
Опустились с другой стороны. Еще и еще раз Натка нащупывает и не может нащупать стенку под островом. Теперь и Шурка удивлена. Значит, это не вранье, что остров передвигается по озеру! Значит, точно, вчера он был на другом месте!
— Ничего хитрого в этом нет, — стала объяснять Натка, сидя на краю плавающего острова. — Когда-то в давние времена в воде плавал таловый куст. Талы в воде растут хорошо. Разрослись. Попадали на них мусор, пыль, семена травы разной. Стали зарастать травой, трава сгнивала, получилась плавающая подушка. Так и получился этот остров. Теперь таловые кусты, как парус: ветер дует, и они тянут остров по озеру.
— Значит, под этим островом можно проплыть?
— Не вздумай. Попадешь, как Ванятка, головой в коренья.
Чертенка в этот день они не поймали, но зато разгадали одну из давних загадок Чертова озера.
САМЫЕ ВАЖНЫЕ ДЕЛА
Домой шли обочиной дороги. Шурка выгоняла из травы синекрылых, краснокрылых кузнечиков, ловила их и сажала в банку из-под конфет-леденцов. Степка очень любит этих кузнечиков.
Увидев девчонок, Степка обрадованно запрыгал по клетке.
— Здравствуй, — сказал он.
— Как поживаешь, Степка? — спросила Шура, раскрывая банку.
— Здравствуй, здравствуй, — нетерпеливо зарабатывал себе ужин голодный Степка.
Бабушка подала Нате записку. Писал Илья Иванович:
«Ната! Сегодня в 6 вечера в клубе открытое комсомольское собрание. Приходите!»
— А я? — спросила Шура, тоже прочитавшая записку.
— Там же сказано «приходите», — сказала бабушка. — Значит, обеим надо.
Комсомольцев в Кочках не очень много. Но в клубе — битком. Основной народ — в красных галстуках. Все приглашенные, и все важничали. Здоровались чинно за руку.
Ванятка Бугаев был неразговорчивый, притихший — совсем не похожий на героя. Лешка следовал за ним по пятам: про Ванятку вон как написали в газете, а он, Лешка, — самый лучший Ваняткин друг.
К шести пришли Илья Иванович, учительница Анна Сергеевна, комсорг Алексей Сажнев и еще корреспондент с кинокамерой.
— Ребята, — сказал комсорг, — мы сегодня собрались, чтобы поговорить о делах очень важных. На повестке дня два вопроса. Первый: об участии молодежи и школьников в хлебоуборке; второй: вручение наград ребятам, отличившимся на сенокосе…