Только ради любви
Шрифт:
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас? Возможно, проводить домой?
Агнес отрицательно покачала головой. Впившись глазами в его лицо, она тихо произнесла:
— Не стоит, но я очень хочу, чтобы вы нанесли мне визит сегодня вечером, когда мои слуги отправятся спать. Я сама открою вам. Воспользуйтесь боковой дверью. Вы знаете какой. Я хочу, чтобы никто не знал о нашей встрече, и думаю, вы согласитесь со мной. Пусть это будет нашей тайной.
На лице его было написано недоумение. И мисс Уэтерби зловеще улыбнулась.
— Вероятно, вам известно, что Эдвард в подпитии был весьма
Глава 15
Прежде чем снова провести вечер за картами, Айвес договорился о встрече с крестным в небольшой таверне.
Он вошел в отдельную комнату, которую заказал Роксбери, и сразу перешел к делу.
— Ну, милорд, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Согласен с тобой, мой мальчик, — кивнул Роксбери. — Я проверил все папки — документ все еще там, но это не значит, что Мид в данный момент не уносит его копию.
— Я пришел к такому же выводу, но не поверю, что французы выложат кругленькую сумму за обыкновенную копию.
Как они могут удостовериться в том, что информация подлинная? Мне кажется, подлинник тоже должен исчезнуть на время, чтобы тот, кто покупает сведения, мог убедиться в их достоверности и ценности.
Роксбери сделал глоток пунша и, слегка нахмурившись, неторопливо продолжил:
— В самом начале я хотел, чтобы об этом деле знало как можно меньше людей, но теперь, мне кажется, наступило время увеличить нашу «армию». Мои люди стараются изо всех сил, но не могут уследить за всем, а если мы упустим Мида…
— В настоящее время наш успех зависит только от того, выведет ли нас полковник на Лиса-шпиона, и хотя мне не нравится, когда наши люди спотыкаются друг о друга, но пусть лучше двое круглосуточно следят за Мидом, а еще несколько находятся наготове. Вы можете устроить это?
— Хорошо, — сказал Роксбери, поднимаясь. — Я дам тебе в помощь моих лучших парней. Когда им приступать?
— Немедленно!
Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, но Айвес не чувствовал радости, когда отправился на встречу с Мидом и его приятелями, чтобы пообедать у Стефенсонов. Он не мог отделаться от воспоминаний о том вечере, когда привез сюда Софи и Оффингтонов.., и том страстном поцелуе в экипаже.
Если все будет продолжаться так, как сейчас, то скоро от их отношений действительно останутся только воспоминания.
Эта мысль никак не укладывалась в голове Айвеса. Вечер тянулся долго, он пил ликер стакан за стаканом, и обида на несправедливый гнев жены все больше захлестывала его.
Неужели Софи так глупа, если думает, что он женился ради мести за давнишнюю трагедию? Действительно, еще недавно он говорил о мщении, но, черт возьми, сейчас и не думал об этом.
Айвес пил, и с каждой минутой в нем росло ощущение, что его предали. Как Софи посмела целиться в него из пистолета! Черт побери! Эта леди была его женой! И она вышвырнула мужа из своей спальни…
Айвес вернулся домой и твердо решил вывести Софи из заблуждения. Он не Марлоу! И не давал жене повода обращаться с ним подобным образом!
Сбросив одежду, Айвес облачился в шелковый
«Софи, без сомнения, сладко спит в своей постели, — тоскливо подумал Айвес. — В это время я тоже мог бы лежать в этой постели…»
Мысль о наслаждении, которое они дарили друг другу, разбудила его страсть, и возможность провести остаток жизни вдали от Софи вдруг показалась ему невыносимой.
Не слишком пьяный и не слишком рассерженный, но решительно настроенный, Айвес осторожно отставил бокал, подошел к двери и ничуть не удивился, обнаружив ее запертой.
Неужели Софи и правда думает, что он позволит какой-то деревянной перегородке разделить их, улыбнулся про себя Айвес. И, не раздумывая над последствиями, одним ударом выбил дверь.
Айвес вошел, спокойный и самонадеянный. Софи не спала. После их размолвки сон покинул ее. Она могла говорить себе, что Айвес был презренным распутником, лживой бестией, подлым мошенником, но желание оказаться снова в его объятиях не угасало.
Софи никогда прежде не испытывала страсти к мужчине, не чувствовала того жуткого голода, который могло вызвать одно лишь прикосновение этого мужчины. Она ужасалась оттого, что ее предавало не только собственное тело, но и мысли. Первая ярость улеглась, и Софи ловила себя на том, что подыскивала различные оправдания для Айвеса, и думала, уж не слишком ли поспешно осудила его.
Может, следовало быть более благоразумной и позволить мужу объясниться…
Софи беспокойно вертелась в своей постели, и собственное тело казалось ей странным и незнакомым. Ее груди сделались непривычно чувствительными, низ живота ныл от сладостной боли. Как женщина она понимала, о чем просит ее тело, но отказывалась принимать это. Гордая Софи не могла допустить, чтобы ею руководили плотские желания.
В глубине души она понимала, что дело не только в страстном желании снова оказаться в объятиях Айвеса. Она скучала по его озорным глазам и смеющимся губам, но, возможно, больше всего ей недоставало умиротворяющего ощущения того, что не придется провести всю жизнь одной, без любимого. Если бы она могла ненавидеть и презирать его, как Саймона! Вот тогда бы Софи могла спать хоть тысячу ночей одна, без Айвеса…
Ком подступил к ее горлу. «Черт побери! — с яростью подумала она. — Как мне жить дальше, если я так отчаянно люблю его, несмотря ни на что?» Час был поздний, но сон не шел, и Софи лежала в постели, проклиная и одновременно страстно мечтая увидеть Айвеса сейчас же. Она услышала его шаги в коридоре, и сердце ее болезненно сжалось.
Вдруг от внезапного треска сломанной двери Софи подскочила. Трудно было поверить, что муж посмел выломать ее дверь. Даже Саймон никогда не вел себя так вызывающе. Софи инстинктивно схватила пистолет и встала перед Айвесом.
В комнате было темно. Сюда проникал только свет из его спальни, но он без труда заметил ее напряженную фигурку возле кровати, а в вытянутой руке — пистолет. С некоторым удивлением и сожалением Айвес подумал, что, наверное, это последнее мгновение его жизни: сейчас Софи, охваченная гневом, выстрелит в него.