Только с тобой
Шрифт:
— В укрытие! — понеслось по траншеям.
Загудело — и шквал огня. Взметающаяся вверх земля казалась огненной, черный дым тут же заволакивал все вокруг, запах гари и пороха душил. Рассекаемый воздух шел на наши позиции волнами смерти. Солдаты глубже урывались в землю.
— К бою! — кричит охрипший командир.
Повыползали кое как из земли, грязные, земля в глазах, во рту, под одеждой. Загудели гаубичные установки — артиллеристы вступили в бой. На позиции оборонительного рубежа ползли немецкие «тигры», строго в шахматном порядке, открывая себе дорогу шквалом огня.
—
Над головами пронеслись истребители со звездочками на крыльях — помощь пришла. Обстреливали немецкие позиции пока были боеприпасы. Те не стали рисковать, повернули обратно.
И вновь шквал огня — лютовала фашистская артиллерия. Без команды солдаты вновь зарываются в землю. Обстрел продолжался около часа.
На измотанных, грязных и оглохших солдат, переживших очередную бомбежку, нападают минуты радости — глубочайшая благодарность за то, что ты жив, они выползают откуда-то из земли грязные, пыльные и смеются, шутят, кто-то даже подтанцовывает, и не успев выкурить папиросу, занимают позицию обороны, чтобы защитить, не отдать врагу в этот раз уголок родной земли.
Но не отстояли, Лужский рубеж на данном участке обороны был прорван. Часть дивизии отошла дальше, часть попала в окружении, продолжая вести бои.
Отошедшие несколько батальонов влились в войска 8 армии, в ту самую, в которую и мобилизовывался Владимир.
8 Армия с боями отступала. К 6 сентября отступили на рубеж Копорский залив — Ропша, что южнее Петергофа. Немецкие войска заняли Шлисельбург и замкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда, захватили Пушкин. 1-я танковая дивизия противника вышла к конечной остановке ленинградского трамвая в 12 километрах от центра города.
Владимир иногда забивался в дальний окоп и выл по-звериному, от бессилия, от обиды. «Как же так получилось все это, враг так силен, и мы ничего с этим не можем поделать, почему мы не ждали его…» Но потом приходило понимание — удар немецкой армии был такой силы, что предугадать это, а тем более устоять было невозможно.
С утра 18 сентября части 8 армия при поддержке морской пехоты и кораблей Балтийского флота остановили наступление гитлеровцев и создали устойчивую оборону на подступах к Ораниенбауму. Бои шли жестокие, враг преобладал в технике.
Очередной артобстрел фашистских орудий не давал защитникам поднять головы почти сутки. Немецкие позиции в ответ нещадно бомбили и обстреливали советские войска — смертельная дуэль.
Стихло только к утру. Сквозь дым ничего не видно, ждут пока рассеется. Всматриваются с надеждой. Лес стоит — уцелел. Осень начала окрашивать багрянцем леса. Конец августа и сентябрь выдались холодными, средняя температура не поднималась выше семи градусов. Под утро морозно. Воздух чистый, ясно — ясно. На небе еще видны звезды, а на востоке багровеет заря — солнце встает. В эти часы так хочется спать, закутавшись в мягкое одеяло.
Уставшие они лежали прямо тут, каждый на своем посту, на мокрой земле в мокрых шинелях. Всю ночь шел дождь осенний, холодный. Солдаты спали. Тревожные всхлипы, бормотание во сне, храп. Владимир натянул на щеки влажный, колючий, пахнущий овчиной мокрый воротник шинели. Попытался
— Садись, комиссар.
Сел, солдаты говорили о чем-то вполголоса, теплом пахнуло в лицо и его сразу сморило, задремал.
Открыл глаза, уже солнце взошло. Не то спал, не то не спал, но сон видел. Лиза бежала к нему. Он шел к ней, срывая цветы по дороге — ромашки, солнце светило и чувствовалось тепло. Начали просыпаться замерзшие солдаты, кряхтеть, кашлять. Повис запах курева. Владимир отошел от костра, сел возле толстенного ствола дуба… и заснул.
Он проснулся от тишины. «Я вообще живой?» — в подсознании мелькнула мысль. Встал быстро.
— Есть будем? — кто-то обратился к нему.
— Хотелось бы, узнаю пойду, — ответил.
— Сейчас поедим, — с досадой пробурчал старик — ополченец.
Немецкие истребитель неслись над степью, прорывая воздух крупнокалиберными пулемётными очередями, расстреливая солдат. Кто-то из солдат не выдержав, бросался из окопов вперед, тут же настигаемый пулями.
Солдаты стреляли из винтовок по самолетам, пулеметчик строчил, что есть мочи и кричал громче пулемета: «Паалуучиии».
Советские истребители выскочили из-за леса. Завязался бой. Мессершмытты повернули обратно, истребители за ними. Что уж там было дальше солдаты не видели, они с ужасом смотрели вперед — на них ползли танки, дико рыча, пуская густой синий дым и, поднимая до небес брызги воды с грязью.
— Не убегать! Никому не убегать! — кричал Владимир, бегая по окопу, — занять свои позиции.
Расчехлили противотанковые пушки, солдаты прижались к ружьям.
— Думал помру от мессера, а не угадал — вот наш конец, — причитал зло усатый ополченец.
Владимир шел вдоль окопа, рассматривая солдат, ожидавших еще неизведанного скорого боя и не без волнения, подумал: «Вам скоро придется принять бой и еще неизвестно как все обернется».
Владимир уже несколько раз поднимал солдат в атаку за время боев, — комсорг обязан подняться в атаку первым и весь батальон ждет этого момента. Долг помогал Владимиру справиться со страхом. Он с криком «ура» вставал и кидался вперед. Ему хотелось обернуться, и посмотреть поднялись ли бойцы, преодолели ли свою слабость, но нельзя, потому, что обнаружится твой страх и недоверие к сослуживцам. И тут он слышит сзади раскатистое «урааа» и топот, бегущих за ним. Он выдыхает, наконец, от напряжения силы покидают его, аж сгибает пополам. Жизнь комсорга коротка — в основном длится от одной атаки до двух-трех, Владимиру пока везло, было незначительное ранение в палец и только.
18 сентября 1941 войска Ленинградского фронта остановили наступление противника на рубеже Лигово, Нижнее Кайрово, Пулково. С утра Владимир поднимал бойцов в атаку, еще немного продвинули свои позиции вперед. Теперь сидел уставший и измученный в окопе, прижавшись к земле. Фашисты готовились к атаке: сначала был очередной налет, потом обстреливала артиллерия и кто как мог укрывались от бомбежки. Спустя два часа наступила тишина, гудящая тишина. «Через десять минут пойдут в атаку», — подумал Владимир.