Только так. И никак иначе
Шрифт:
Павел встал, потянул Злату за руку и, наклонившись, поднял собаку. Злата пошла за ним, из-за его плеча освещая ему путь, а у входа в комнату нагнулась, чтобы поднять бабушкину лампу. И снова какое-то неприятное чувство остро царапнуло сердце, но не задело мозг. Злата на секунду замерла, пытаясь всё-таки оформить чувство в мысль, но Банзай подбежал, ткнулся счастливой мордой в руку, и мысль ускользнула. Злата раздражённо потрясла головой, надеясь вернуть неясное ощущение, но напрасно.
В ветеринарной клинике народу почти не было. Сергей Иванович внимательно осмотрел Геру, охал и ахал, слушая рассказ Павла:
– Да что ж это такое
Осмотрел он и Банзая. Но тот был в полном порядке, только сердито мылся, стряхивая с себя прилипшую паутину и пыль.
– Да, ты, парень, герой, - удивлённо хвалил его Сергей Иванович.
– Хотя… кошки и не на такое способны. Я, наверное, в это не поверил бы никогда, если б не был ветеринаром и не наслушался самых разных историй о них. Невероятные существа. И Банзай это в очередной раз доказал…
Когда они вернулись домой вместе с найденной Герой, бабушка и дед чуть не плакали. Счастливая Гера лежала на своём полосатом цветном коврике, связанном бабушкой, а та подтаскивала и подтаскивала ей то мясо, то печёнку, то любимые блинчики, пока дед, сам не знавший, куда деться от радости, не остановил её:
– Надежда, уймись, ей плохо станет!
Бабушка всплеснула руками, кивнула, даже села ненадолго, но через минуту опять подхватилась и продолжила хлопотать. Теперь уже вокруг уминавших её коронный пирог с рыбой Павла и Златы.
Когда Павел собрался уходить, Злата накинула дублёнку и вышла с ним на крыльцо. Было холодно, яркие ледяные звёзды остро, внимательно смотрели на них. Злата улыбнулась счастливо и безмятежно:
– Спасибо тебе за всё… Обо мне никто и никогда так не заботился.
Павел запахнул на ней дублёнку поплотнее и прижал Злату к себе:
– Я всегда буду о тебе заботиться, я же обещал.
Они долго стояли, обнявшись, на крыльце. Бабушка, не выдержав, выглянула было в окно, но дед тут же подошёл и решительно задёрнул шторы:
– Не мешай! Не видишь, ей впервые в жизни настоящий мужик встретился, а не… - он усмехнулся, сдерживаясь, - не сопля в штанах.
– Помнится, кто-то говорил, что Павел бандит, - коротко фыркнула бабушка.
– Ну, чего не знаю, того не знаю, а мужик стоящий.
Москва. Январь 1999 года. Вместе
В четверг, как и планировали, поехали забирать вещи Златы из Кунцева. Ей было страшно. Она с трудом себе представляла, в каком состоянии будет Гарри и как их встретит. Звонить ему и предупреждать о приезде заренее Злата намеренно не стала: слишком хорошо она знала его и понимала, что он способен на многое, когда чувствует себя уязвлённым.
Гарри открыл дверь в синем велюровом халате до пола, её давнишнем подарке (Злата сразу вспомнила, как старательно вышивала на воротнике, изнутри слова поздравления, и ей стало противно), и с рюмкой в руке. Судя по запаху – пил водку. «Ну, и то дело, подумал Павел.
– Не шампанское же пить, с утра пораньше, право слово. У нас всей стране известно, кто пьёт шампанское по утрам».
Увидев на пороге Злату, а за её спиной спокойного, как удав, Павла, Гарри вытаращил слегка осоловелые глаза и попытался закрыть перед ними дверь. Когда это не удалось, он прокашлялся и обратился к Злате, Павла демонстративно игнорируя:
– Это кто?
Ответил
– Жених.
Злата оторопела, и её вмиг накрыло такое огромное счастье, что страху места уже не оставалось. Она весело кивнула и подтвердила:
– Всё верно.
Гарри таращился на них, молча раскрывал и закрывал рот и, наконец, смог пролепетать:
– Может, зайдёшь одна, поговорим?
– Зайду, но не одна, - Злата решительно шагнула через порог, - мне нужно собрать вещи.
Гарри ойкнул, метнулся к телефону, длинные полы синего халата взметнулись, обнажив белые ноги, покрытые чёрными волосами. Злате стало тошно, она отвернулась, как от созерцания какого-то непотребства, и пошла собирать одежду. Запихивая в пакеты свои немногочисленные пожитки: одежду, книги да институтские и рабочие тетради – она услышала, как Гарри истерично прокричал в телефон:
– Папа! Это я! Злата приехала… Хорошо?! Что хорошо?! Она приехала за вещами! Не одна!.. Не одна, говорю!!!.. Ты скоро будешь?.. Давай поскорее!
Злата расстроенно вздохнула. Так хотелось избежать сцен, но, видно, не получится. Свёкра и свекровь она очень любила, жалела, скрывала от них правду о поведении Гарри, но вот сейчас встречаться с ними у неё совсем не было сил. Она покачала головой и постаралась морально подготовиться.
Павел стоял, привалившись к косяку, и смотрел на бывшего мужа лучшей девушки на свете. Ему все эти дни было интересно, какой же он, этот Гарри, который не смог оценить такого редкого чуда, как Злата. В воображении рисовался знойный красавец, играющий на гитаре. А тут… Павел стоял, смотрел и вообще ничего не мог понять. Нет, уродом Гарри не был, нормальная внешность. И гитара тоже имелась, валялась в углу без футляра или чехла. Но… был он каким-то… непромытым, что ли. Чёрные длинные волосы, забранные в хвост, сально блестели, многодневная неопрятная щетина, и запах… Невыносимый запах перегара, а ещё почему-то краски и жвачки. Ах да, Злата же об этом и говорила, токсикоманил, значит… Павлу стало противно и он отвернулся, посмотрел на Злату, ожидая её распоряжений.
Она прошла по крохотной однокомнатной квартирке и вдруг испуганно замерла.
– Что? – одними губами спросил Павел, увидев её остановившийся взгляд. Злата лишь немо покачала головой, но, как только Гарри после разговора с отцом вернулся в комнату, сразу спросила:
– А где Кезик? – голос её дрогнул.
Кезиком звали очаровательного лохматого ангорского морского свина, которого она уговорила Гарри взять сразу после свадьбы. Увидела таких у портнихи, которая шила ей платье, и влюбилась. У неё и купила за пятьдесят новых, деноминированных рублей крошечного поросёнка, выросшего в довольно крупную морскую хрюшку. Вообще-то Кезика нарекли гордым именем Ирокез: на головке у него воинственно торчала вверх шиншиллового окраса шёрстка. Но он и на домашнее имя Кезик отзывался без капризов.
Он вообще оказался чудесным компанейским парнем. Когда Злата выпускала его из клетки, носился по всей квартире, смешно топая голыми чёрными пяточками, забирался с ногами в миску с едой Банзая и, доставая прямо из-под себя, лопал его сухой корм. Ещё он обожал сидеть мохнатой попкой вперёд на плече у хозяйки, когда она готовилась к экзаменам или урокам, прижиматься к её щеке шелковистым бочком и издавать звуки, больше всего похожие на курлыканье. Уезжая в тот злосчастный день к бабушке и деду, Злата побоялась брать Ирокеза с собой. Ей говорили, что морские свинки не любят холода и могут заболеть, а на улице в конце декабря было хоть и не очень морозно, но ветрено. Она собиралась взять его позже. И вот теперь Кезика в клетке не было.