Только здесь и нигде больше
Шрифт:
— Привет, мамочка. – Она умерла, когда я была совсем маленькой, и я никогда не звала ее мамой. Она всегда была и будет для меня мамочкой. Как обычно, мне стало грустно.
— Я совсем не знала тебя. Я помню тебя, но я тебя совсем не знала. И хотела бы это изменить.
Образ, который я создала у себя в голове, вероятно, не имел ничего общего с реальностью.
— Мне сейчас двадцать шесть, но я все еще чувствую, что мне нужна моя мама. Может быть, так будет всегда. – Слезы потекли по моему лицу. – Я не хочу провести свою жизнь в одиночестве.
Это было
Наконец, собравшись с силами, я подошла к могиле Роуз. Она лежала в склепе на том же кладбище. Таблички с именем до сих пор не было на мраморной плите — напоминание о том, как недавно она умерла. Я не могла заставить себя даже приблизиться к стене склепа. Я чувствовала, что Роуз все еще преследует меня, как в том кошмарном сне. Кажется, если подойти ближе, я могла бы услышать ее мольбу. Кладбищенский служащий прошел мимо меня, а я всё стояла, раскачиваясь взад и вперед на пятках.
Было по меньшей мере пятнадцать футов между стеной и мной, поэтому я не удивилась, когда служащий посмотрел на меня с любопытством.
— Я могу помочь вам, мэм?
— Вы не знаете, когда поставят табличку? Прошло почти девять месяцев со дня ее смерти, – я указала на стену склепа.
— Обычно это означает, что не оплатили счет. Вам необходимо уточнить в офисе.
Я направилась в офис и поговорила с очень вежливой женщиной, которая сообщила мне, что остаток на счете составил сорок семь центов, и что именно потому на могилу Роуз и не установили табличку. Я почувствовала себя просто ужасно. Как я могла позволить такому случиться? Я протянула женщине двадцать долларов и сказала:
— Не надо сдачи. Раскидайте остаток по другим пустым счетам. У некоторых нет никого, кто бы о них позаботился, но это не значит, что они не заслуживают чертовой таблички с именем на своих могилах.
Женщина сначала посмотрела на меня в шоке, но потом весело кивнула. Кажется, согласилась.
— Когда ее установят?
— Сейчас они установят еще одну табличку, и потом займутся вашей, так что все должно быть сделано к концу дня.
Женщина полезла в картотеку и вытащила оттуда табличку. Она наверняка пролежала там все эти восемь месяцев, всё из-за проблемы величиной в сорок семь центов. Женщина показала ее мне, и я неожиданно словно вернулась в тот день после смерти Роуз. Я решила надписать на табличке ее имя и даты рождения и смерти, как на большинстве надгробий, но добавила еще и слово «Любимая» сверху, потому что она такой и была.
— Это она?
— Да.
— Я прослежу, чтобы ее прикрепили.
— Спасибо, – сказала я спокойно, и выскользнула через дверь наружу.
Когда я дошла до станции «L», уже стемнело. Я чувствовала облегчение, как всегда после посещения могил матери и Роуз. Сидя в вагоне, я решила вернуться в «Чикаго Крайер» с высоко поднятой головой. У меня была работа, квартира, и пара преданных друзей. Я боялась, как отреагирует общество на мою статью об Р. Дж. Лоусоне, ведь кто-то мог назвать ее сплетнями или клеветой, но я записала не более чем собственные
На следующий день я села на коричневую линию[29] и принялась высматривать Просто Боба. Мне нужно было получить большую дозу вдохновляющих мантр в стиле мумбо-юмбо, но Боба не было. Я обошла поезд два раза, но его там не было. Даже пропустила свою остановку. Пришлось пройти три лишних квартала, чтобы добраться до редакции, так что я вошла в лобби, когда было уже далеко за десять. Я знала, что к этому времени каждый в редакции наверняка увидел статью, так что мои нервы были на пределе. Охранник поднял газету, когда я проходила мимо.
— Довольно смело, Кейт.
— Спасибо, наверное.
Когда я вошла в писарскую, как мы ее называли, музыка, игравшая в динамиках, стихла. Голос Джерри раздался над нами.
— Она вернулась, ребята.
Медленно одна за другой головы сотрудников поднялись над перегородками закутков и повернулись мою сторону, а потом все захлопали. Я слышала, как кто-то закричал:
— Я рад, что ты вернулась, Кейт!
А еще кто-то завопил:
— Даешь крутую статью этим утром!
Бет ухмыльнулась, когда я вошла в свой закуток.
Я встала на стул, чтобы поблагодарить всех за теплый прием. Он пошатнулся, и я чуть не упала, но быстро восстановила равновесие. Все засмеялись.
— Да, я все-таки неуклюжая! – закричала я.
В офисе все знали, что я недотепа. Завидев меня, все старались убрать вещи с моего пути. Я посмеялась над собой еще несколько секунд.
— Ладно, я просто хочу сказать спасибо, я рада вернуться к работе.
Я слезла, когда Джерри подошел к моему столу, таща за собой мой чемодан.
— Я надеюсь, тут нет ничего совершенно необходимого, – сказал он.
Я взглянула на чемодан.
— Я на самом деле просто боюсь открыть эту штуку.
Он прислонился к стене и смотрел на меня, пока я усаживалась за стол.
— Что там случилось?
Уголком глаза я увидела, что стул Бет наклонился в сторону прохода. Она подслушивала.
— Просто иди сюда, Бет. Я знаю, что ты слушаешь. – Она подошла ко мне и прислонилась задом к моему столу. Я фыркнула. – Пронырливый журналист.
— Ну, мне нужны подробности, чтобы в случае чего прикрыть твой зад.
— Я влюбилась в этого парня, Джейми, который работал на винодельне. Думаю, что это была просто интрижка. Он вел себя подозрительно, когда я начала задавать ему личные вопросы, а потом просто исчез среди ночи.
— И почему бы это? – спросила Бет.
— Ну, может быть, Лоусон или Сьюзен, генеральный менеджер, подставила его в качестве буфера между мной и Р. Дж., но чем больше об этом думаю, тем больше понимаю, что это не помогло бы. Я не знаю. Мы на самом деле что-то чувствовали друг к другу. Я не понимаю. Это все длилось только несколько дней. Может, это было слишком интенсивно, чересчур быстро.